Вагоноремонт

Населённый пункт, вошедший в состав Москвы

Вагоноремонт
История
Первое упоминание	1937
В составе Москвы с	17 августа 1960
Статус на момент включения	посёлок городского типа
Расположение
Округа	САО
Районы	Дмитровский
Станции метро	Алтуфьево
Координаты	55°54′07″ с. ш. 37°32′06″ в. д.55.90194° с. ш. 37.53500° в. д. / 55.90194; 37.53500

Вагоноремонт — бывший посёлок городского типа (с 1938 года), располагавшийся до 1960 года на территории Московской области, в 1 км от платформы Лианозово. 17 августа 1960 года эта территория была включена в состав города Москвы.

Посёлок возник в 1937 году в связи со строительством вагоноремонтного завода (ныне — Лианозовский электромеханический завод). В 1938 получил статус рабочего посёлка. Позднее в посёлке был построен крупный домостроительный комбинат. В 1950-е годы Вагоноремонт административно относился к Красно-Полянскому району.

В 1939 году в Вагоноремонте проживало 6,8 тыс. чел., в 1959 — 17,3 тыс. чел.

Название посёлка сохраняется в названии Вагоноремонтной улицы.

Источники

• Всё Подмосковье. Географический словарь Московской области / Н. А. Солнцев. — М.: «Мысль», 1967. — С. 35. — 384 с.

Отрывок, характеризующий Вагоноремонт

И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.