Колесниченко, Вадим Васильевич

Вадим Васильевич Колесниченко Вадим Васильович Колесніченко<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Выступление В. В. Колесниченко на митинге у стен ЦИК Украины в поддержку правильного подсчета голосов на президентских выборах 2010 года на Украине 8 февраля 2010 года.</td></tr>
Народный депутат Украины V, VI, VII созывов
25 мая 2006 года — 15 апреля 2014 года
Рождение:	21 марта 1958(1958-03-21) (66 лет) Умань, Черкасская область, Украинская ССР, СССР
Отец:	Василий Колесниченко
Супруга:	Лилия Македон
Дети:	сын Всеволод (2006)
Партия:	КПСС, Партия Регионов, Родина
Деятельность:	политик
Награды:

Вадим Васильевич Колесниченко (укр. Вадим Васильович Колесніченко, род. 21 марта 1958 года в Умани) — украинский и российский политик, член Партии регионов (до 31 марта 2014 года). С апреля 2014 года — член российской партии «Родина». Народный депутат Украины 5—7 созывов.

Биография

До политической карьеры

В 1981 году окончил Уманский сельскохозяйственный институт по специальности «агроном». В 1992 году — Харьковскую юридическую академию по специальности «правоведение» (юрист).

После окончания сельхозинститута работал главным агрономом колхоза «Слава» во Владимир-Волынском районе Волынской области, затем — первый секретарь Владимир-Волынского горкома Комсомола.

В 1985—1989 годах — служба в органах МВД УССР, затем на партработе — инструктор, председатель контрольной комиссии Ялтинского горкома КПУ.С 1989 по 1992 год учёба в Омской академии МВД.

С 1992 года работал юристом на государственных и частных предприятиях.

Государственная и политическая деятельность

Длительное время избирался депутатом Верховного Совета АР Крым, член комиссии по разработке Конституции АРК в 1991 году. С 2003 года — заместитель председателя Севастопольского городского отделения Партии регионов. В 2004 году участвовал в работе избирательного штаба кандидата в президенты Украины Виктора Януковича.

На парламентских выборах весной 2006 года прошёл в Верховную раду Украины 5-го созыва по спискам Партии регионов. Председатель временной следственной комиссии Верховной рады Украины по расследованию обстоятельств увольнений и назначений судей отдельных судов общей юрисдикции и их глав, генерального прокурора Украины. Председатель подкомитета по вопросам формирования судейского корпуса Комитета Верховной рады Украины по правосудию. Член группы по межпарламентским связям с Российской Федерацией.

На внеочередных выборах в украинский парламент в сентябре 2007 года прошёл в Верховную раду 6-го созыва по спискам Партии Регионов.

30 марта 2012 года Колесниченко зарегистрировал в Верховной раде проект закона «О запрете направленной на детей пропаганды гомосексуализма».

Позиция относительно статуса русского языка на Украине

Активно и последовательно позиционировал себя как защитника интересов русскоязычного населения Украины. Внёс более двадцати законопроектов о защите русского языка. Автор альтернативного доклада в Совет Европы о нарушениях прав русскоговорящего населения Украины. Председатель Совета ВОО «Правозащитное общественное движение „Русскоязычная Украина“».

Совместно с Сергеем Киваловым является автором законопроекта «Об основах государственной языковой политики», предусматривающего придание языкам нацменьшинств статуса «регионального» в тех регионах, где хотя бы 10 % населения считают тот или иной язык родным. Этот законопроект вызвал бурные протесты части общества и парламентской оппозиции, которая инициировала драки в Верховной раде и за её пределами. 5 июня 2012 года был принят в первом чтении, а 3 июля — во втором (по мнению оппозиции и ряда СМИ — с нарушением процедуры голосования). 31 июля 2012 года законопроект был подписан председателем Верховной рады Владимиром Литвиным, а 8 августа 2012 года — Президентом Украины. Закон вступил в силу 10 августа 2012 года, после его официального опубликования.

Авторов закона Вадима Колесниченко и Сергея Кивалова Луцкий горсовет потребовал лишить украинского гражданства. Кроме того, семья Вадима Колесниченко, по его словам, начала получать угрозы, в результате чего её пришлось вывезти и обеспечить охраной.

После принятия и введения в действие закона Колесниченко заявил, что Партия регионов не отказывается от идеи сделать русский язык вторым государственным, однако для этого нужно получить 300 голосов в парламенте.

Вадим Колесниченко из-за своих заявлений обвинялся в украинофобии. Политик отвергает подобные обвинения в свой адрес.

Действия в ходе Евромайдана и присоединения Крыма к Российской Федерации. Дальнейшая политическая карьера

Во время политического кризиса на Украине Вадим Колесниченко являлся одним из главных оппонентов «Евромайдана», участников которого называл «гейропейцами», при этом обвиняя страны ЕС и США в информационном, финансовом, политическом и организационном участии.

16 января 2014 года Верховная рада силами депутатов из фракций Партии регионов и КПУ поднятием рук, без обсуждения приняли 11 законов и одно постановление, вызвавших критику оппозиции и общественности за уничтожение свободы слова и нарушение Конституции, получивших прозвище диктаторских законов.

Вадим Колесниченко выступил автором (наряду с Владимиром Олейником) закона «О внесении изменений в Закон Украины „О судоустройстве и статусе судей“ и процессуальных законов о дополнительных мерах защиты безопасности граждан». Они устанавливали уголовную ответственность за клевету, запрещали распространение экстремистских материалов, ужесточали регулирование деятельности общественных организаций, разрешали закрывать сайты без решения суда, обязывали регистрировать Интернет — СМИ, запрещали «незаконные» сбор, хранение, использование, уничтожение, распространение конфиденциальной информации о правоохранителях, судьях и их родственниках, разрешали Президенту и Верховной раде досрочно прекращать полномочия членов Национального совета по вопросам телевидения и радиовещания, а также содержали ряд других норм, ограничивающих права и свободы граждан. Сам депутат заявлял о том, что гордится законом «О судоустройстве и статусе судей», так как он является «классической европейской редакцией».

Законы были опубликованы в электронной версии газеты парламента «Голос Украины» в номере за 21 января 2014 года. Принятие этих законов спровоцировало столкновения митингующих и правоохранителей в Киеве и по всей Украине. В ходе столкновений были арестованы и ранены сотни людей, было несколько десятков погибших. 28 января 2014 года за отмену пакета этих законов проголосовал 361 из 412 народных депутатов, зарегистрированных в сессионном зале, не голосовала только фракция КПУ. Депутаты встретили решение аплодисментами.

После победы сторонников Майдана Вадим Колесниченко вместе с семьёй покинул Киев и уехал в Севастополь, который представлял в Верховной раде. Там он высказывался в поддержку выбранного на митинге «народного мэра» Алексея Чалого и планировал возвращаться в Киев для участия в работе Верховной рады.

После присоединения Крыма к Российской Федерации Вадим Колесниченко, с 20 февраля не посещавший Верховную раду заявил о том, что складывает с себя полномочия народного депутата ибо «не признает действующую украинскую власть» и «находится на территории РФ», а также приостановил членство в Партии регионов и признал, что получает российское гражданство. На вопрос о дальнейших планах он заявил, что планирует заняться «дачкой, огородом, коз буду разводить, займусь натуральным хозяйством…» и не исключил для себя участия в российской политике.

4 апреля и. о. президента Украины и глава Верховной Рады Украины Александр Турчинов сообщил о намерении лишить Вадима Колесниченко гражданства Украины в связи с получением им российского, что по украинскому законодательству является достаточным основанием для этой меры.

В апреле 2014 года вступил в российскую политическую партию «Родина». На выборах 14 сентября 2014 года в Верховный Совет Крыма возглавил партийный список, но по итогам голосования «Родина» не преодолела проходной барьер в 5 %. На выборах в депутаты законодательного собрания города Севастополя в одномандатном округе занял второе место, проиграв победителю с пятикратным разрывом (11,28 % против 56,18 %).

В 2015 году украинские власти начали уголовное преследование Колесниченко по обвинению в действиях по неконституционному изменению территории Украины и нарушении равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности или отношения к религии. Сам экс-нардеп заявил, что никаких преступлений не совершал и отказался ехать на допрос, на который его вызвали украинские власти.

С января 2016 года Вадим Колесниченко возглавил Крымский футбольный союз, став его генеральным секретарем. В апреле был назначен советником по спорту губернатора Севастополя Сергея Меняйло.

Скандалы

Обвинения в нарушении авторского права

26 мая 2012 года профессор Тимоти Снайдер из Йельского университета в официальном заявлении сообщил, что Вадим Колесниченко грубо нарушил его авторские права при издании книги «ОУН и УПА: исследования в создание» исторических «мифов» (Киев, 2012) и потребовал публичного извинения, а также удаление этой книги из Интернета и уничтожения всех её бумажных копий. Другие авторы, Гжегож Россолински-Либе и Пер Андерс Рудлинг, также выразили публичный протест против несанкционированного использования своих трудов в составленной Колесниченко книге, которую они расценили как «политическую инструментализацию нашей работы Партией регионов». В 2013 году Колесниченко вновь напечатал переводы статей Рудлинга и Джона-Пола Химки без разрешения авторов.

Путаница с биографиями отца и деда

В конце июля 2012 года СМИ обвинили Вадима Колесниченко в фальсификации биографии: тот якобы соврал о том, что его отец сгорел в танке во время Великой Отечественной войны, что не соответствует его дате рождения. Эта информация была тут же растиражирована рядом оппозиционных украинских СМИ. Колесниченко объяснил позднее, что в стенограмме заседания Верховной рады была допущена ошибка: на самом деле в танке погиб его дед Корней Петрович Колесниченко. В действительности, танк, на котором воевал дед Вадима, был подбит 22 июля 1944 года около села Пелище Каменецкого района Брестской области в Белоруссии. Экипаж погиб, а останки членов экипажа в 1960-х годах были перезахоронены в братской могиле в Каменце.

Награды

В 2008 году награждён орденом Дружбы президентом Российской Федерации Дмитрием Анатольевичем Медведевым.

В 2010 году присвоено звание «Заслуженный юрист Украины».

В 2013 году награждён медалью Пушкина.

Семья

Женат на Лилии Македон (1976 года рождения). В 2006 году родился сын Всеволод.

См. также

• Закон Украины об основах государственной языковой политики
• Законопроекты по запрету пропаганды гомосексуализма на Украине
• Фарион Ирина Дмитриевна

Ссылки

• [r-u.org.ua Официальный сайт правозащитного движения, возглавляемого Вадимом Колесниченко]
• [blogs.pravda.com.ua/authors/kolesnichenko Блог Виталия Колесниченко] на сайте «Украинская Правда»

Отрывок, характеризующий Колесниченко, Вадим Васильевич

– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.