Вайнштейн, Самуил Осипович

Самуил Осипович Вайнштейн
Страны:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата рождения:	31 января (12 февраля) 1894(1894-02-12)
Место рождения:	Житомир
Дата смерти:	1942(1942)
Место смерти:	Ленинград

Самуил Осипович Вайнштейн (31 января [12 февраля] 1894, Житомир — январь 1942, Ленинград) — советский, ранее российский, шахматист, один из первых деятелей российского шахматного движения;

Биография

Самуил Осипович Вайнштейн родился в Житомире 31 января (12 февраля) 1894 года в семье практикующего врача. Его отец, доктор медицины Осип Яковлевич (Иосиф Янкелевич) Вайнштейн (1855—1936), был специалистом широкого профиля (ЛОР, внутренние болезни, урология). Доктор и его супруга Эсфирь Самуиловна (Шмулевна) Вайнштейн (1862—1939) вырастили пятерых детей. У Самуила Вайнштейна было две сестры: Надежда и Раиса, и два брата: Александр и Фридрих.

Семья переехала в Санкт-Петербург, и в 1902 году Самуил Вайнштейн поступил на подготовительное отделение Петришуле. В 1912 году он закончил полный гимназический курс Петришуле, получив первые уроки шахматной игры под руководством учителя математики Ивана Мартыновича Зейбота.

Еще учась в гимназии, С. Вайнштейн посещал Санкт-Петербургское шахматное собрание на Невском пр., 55. Его имя впервые появляется в газетной шахматной хронике в 1910-е годы. В 1912 году он поступил на первый курс экономического отделения Санкт-Петербургского Политехнического института имп. Петра Великого. В институте уже был шахматный кружок, достаточно известный в городе. Среди тех, кто его посещал, были Ивана Петрович Голубев (1891—1942) и Петр Арсеньевич Романовской (1892—1964), будущие ближайшие сподвижники С. О. Вайнштейна.

Весной 1914 года российскими любителями шахмат было получено разрешение в Министерстве внутренних дел создать «Всероссийское шахматное общество». Учредительный съезд и выборы руководства состоялись 23 апреля в помещении Санкт-Петербургского шахматного собрания, которое с осени 1913 года располагалось на Литейном пр, 10.

В 1914 года секретарем общества стал С. О. Вайнштейн. В 1924 году он стал уже председателем Всероссийского шахматного союза.

В 1914 г. участвовал в одном из побочных турниров XIX Конгресса Германского шахматного союза. Вместе с другими российскими шахматистами был интернирован. В 1914 - 1916 гг. играл в турнирах русских военнопленных в Триберге.

Участник ряда чемпионатов Петрограда (1920—1925). Организатор матча по телеграфу Ленинград — Европа. Руководитель шахматного кружка ленинградского Дворца пионеров (в 1930-х годах). Шахматный литератор. Один из основателей «Листка шахматного кружка Петрогубкоммуны» (1921), журнала «Шахматный листок» (1922); заведовал издательством «Шахматный листок» (с 1926). Переводчик книг А. Алехина, Эм. Ласкера, З. Тарраша, Р. Шпильмана, М. Эйве и других на русский язык.

Среди его учеников были гроссмейстеры: Лариса Вольперт, Ольга Игнатьева, Марк Тайманов; мастера спорта — финалисты всесоюзных первенств: Лев Аронсон, Василий Бывшев, Ефим Столяр, Александр Черепков; призеры ленинградских чемпионатов: Кирилл Виноградов, Наталья Карцева, Елена Михайлова, Тамара Михайлова.

С. О. Вайнштейн умер во время Великой Отечественной войны в блокированном Ленинграде в январе 1942 года.

Спортивные достижения

Год	Город	Турнир	+	−	=	Результат	Место
1920	Петроград	1-й чемпионат Петрограда	2	3	6	5 из 11	7—8
1922	Петроград	2-й чемпионат Петрограда	3	7	1	3½ из 11	10
	Петроград	Матч Петроград — Москва (11-я доска, против Н. Панченко)	1	1	0	1 из 2
1925	Ленинград	4-й чемпионат Ленинграда	2	7	2	3 из 11	10
1926	Москва	Матч Москва — Ленинград (16-я доска, против Г. М. Гейлера)	2	0	0	2 из 2
	Москва	Матч Москва — Ленинград профсоюза совторгслужащих (против Гродко)	1
	Стокгольм	Матч Стокгольм — Ленинград (7-я доска, против Арфедссона)	1	0	1	1½ из 2

Литература

• Шахматный словарь / гл. ред. Л. Я. Абрамов; сост. Г. М. Гейлер. — М.: Физкультура и спорт, 1964. — С. 214. — 120 000 экз.
• Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 53. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.

Ссылки

• [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=90188 Партии Самуила Вайнштейна] в базе Chessgames.com (англ.)
• [www.e3e5.com/article.php?id=1701 С. О.ВАЙНШТЕЙН (1894—1942). ФРАГМЕНТЫ БИОГРАФИИ]

Отрывок, характеризующий Вайнштейн, Самуил Осипович

Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.