Вайн Приор, Биллем
| Биллем Вайн Приор | ||
| William Wain Prior | ||
 | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения | ||
| Дата смерти | ||
| Место смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Род войск | ||
| Звание | ||
| Командовал |
верховный главнокомандующий (1939 — 1941) | |
| Награды и премии |
| |
Биллем Вайн Приор (дат. William Wain Prior) — датский генерал-майор и военный деятель, верховный главнокомандующий Датских вооружённых сил в период с 1939 по 1941 годы.
Биография
Биллем Вайн Приор родился 18 июля 1876 года в Копенгагене.
Карьеру военного Приор начал в 1898 году премьер-лейтенантом в пехоте. После 1903 года был переведён в генеральный штаб, где в период с 1917 по 1924 годы являлся начальником оперативной секции, а с 1924 по 1928 год преподавал на курсах офицеров.
С 1928 по 1930 год Уайн Приор командовал 5-м пехотным полком, а затем до 1931 года служил начальником технического отдела Генштаба Датской армии.
С 1931 года Приор был назначен начальником Генштаба, а в 1937 году — командиром Зеландской дивизии. Пост Верховного главнокомандующего Датских вооружённых сил Приор получил в декабре 1939 года.
Оккупация Дании
Еще до оккупации Дании Германией в 1940 году генерал Приор практически один высказался за мобилизацию (с 15 тысяч человек после мобилизации датские вооруженные силы должны были насчитывать 85 тысяч челевек[1]) и сопротивление, но его предложение было отклонено в Фолькетинге, так как большинство депутатов парламента опасались, что увеличение военной мощи Дании может спровоцировать нацистскую Германию. Против Приора выступили также и премьер Торвальд Стаунинг, и министр иностранных дел Эдвард Мунх, и непосредственно король Дании Кристиан X[2].
9 апреля 1940 года Германия вторглась в Данию. Желание Приора оказать сопротивление не было поддержано ни королём, ни министрами, которые предлагали капитулировать. Приор же предлагал защищать страну, а королю укрыться в расположенном поблизости военном лагере у Хевелте, чтобы избежать пленения[2]. Несмотря на решение короля и правительства, 12 апреля генерал-лейтенант Приор объявил в своём выступлении по радио благодарность датской армии за её поведение во время агрессии:[3] «Никто в армии не нарушил своего долга по отношению к королю и родине»[1].
Приор занимал пост главнокомандующего датской армии во время первой половины немецкой оккупации, и активно работал по предотвращению участия датской армии на стороне немцев во время Второй мировой войны.
В октябре 1941 года Уильям Уайн Приор оставил пост главнокоманующего[4].
Биллем Вайн Приор умер 9 марта 1946 года в Фредериксберге (остров Зеландия).
Напишите отзыв о статье "Вайн Приор, Биллем"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.hrono.ru/biograf/bio_p/prior_bv.php Биллем Вайн Приор (Prior)] (рус.). Хронос. Проверено 14 мая 2010. [www.webcitation.org/67C9rxTrC Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
- ↑ 1 2 Ширер У. [lib.ru/MEMUARY/GERM/shirer2.txt Оккупация Дании и Норвегии] (рус.) // Уильям Ширер Взлет и падение третьего рейха : В двух томах. — Военное издательство, 1991. — Т. II. — ISBN 5-203-00476-5.
- ↑ [www.istorya.ru/book/ww2/87.php Вторжение немецко-фашистских войск в Данию и Норвегию] (рус.) // История второй мировой войны. 1939 - 1945. : В двенадцати томах.. — Военное издательство, 1974. — Т. III.
- ↑ [www.milhist.dk/leksikon/prior.htm General William Wain Prior 1876-1946] (датск.). Проверено 14 мая 2010. [www.webcitation.org/67C9sv9U3 Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
Отрывок, характеризующий Вайн Приор, Биллем
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
