Вайсгербер, Альберт
| Альберт Вайсгербер | |
| Albert Weisgerber | |
 Альберт Вайсгербер Автопортрет | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
| Стиль: | |
 Работы на Викискладе | |
Альберт Вайсгербер (нем. Albert Weisgerber; 21 апреля 1878, Санкт-Ингберт, — 10 мая 1915 близ Фромеля, Фландрия) — немецкий художник и график. Писал свои полотна как в импрессионистском, так и в постимпрессионистском стилях, был близок экспрессионизму.
Жизнь и творчество
А. Вайсгербер родился в семье трактирщика-пекаря. После окончания Школы прикладного искусства в Кайзерслаутерне, он с 1894 года работает некоторое время художником-оформителем во Франкфурте-на-Майне. В 1894—1897 он посещает также мюнхенскую Школу прикладного искусства, затем, в 1897—1901 учится в Мюнхенской академии художеств — сперва у Габриэля фон Хакля, позднее — в классе Франца фон Штук. Во время учёбы в Академии Вайсгербер знакомится с такими мастерами, как П. Клее, Г. Пуррман, В. Кандинский, М. Слефогт, Джино Финетти. В 1898 году он создаёт вместе со своими друзьями группу «Sturmfackel (Боевой факел)», в которую вошли также молодые А. Кубин, Р. Леви и А. Лёрхер. До 1913 года художник также, в целях дополнительного заработка, создаёт иллюстрации для журнала «Молодость (Jugend)».
После отбытия военной службы в 1902 году в Мюнхене художник часто посещает родной город, где пишет серию картин «В пивнушке (Biergarten-Bildern)». Посетив Париж и познакомившись там с А. Матиссом, Вайсгербер подпадает под влияние импрессионистской живописи: в его произведениях теперь чувствуется влияние Сезанна, Э. Мане и Тулуз-Лотрека. Помимо сценок в кафешантанах и варьете Вайсгербер создаёт также на заказ портреты, в том числе И. Рингельнаца, Л. Шарфа и Т. Хойса. В 1904 году он знакомится с Маргаретой Поль, принадлежавшей также к мюнхенской художественной сцене, и в 1907 году женится на ней. Позднее был женат ещё раз, на Грете Коллин.
Международное признание пришло к А. Вайсгерберу в 1906 году, с приобретением его работ такими музеями, как мюнхенская «Новая пинакотека» и Городская галерея Франкфурта-на-Майне. В 1909 году он совершает поездку во Флоренцию, в которой его сопровождает Дж. Финетти. Здесь, познакомившись с живописью эпохи Возрождения, Вайсгербер в значительной степени меняет акценты в своём творчестве — всё более его занимают религиозные мотивы (цикл работ о св. Себастьяне, Абсалом, Голиаф, Иеремия, Давид и др.).
В 1911 году А. Вайсбергер впервые принимает участие в художественных выставках в Мюнхене и в Дрездене. В следующем году прошли выставки его работ в Берлине, Кёльне и в Цюрихе. В 1913 году он, вместе с А. Явленским, П. Клее и А. Канольдтом, организует художественное объединение «Новый мюнхенский сецессион», первым президентом которого и становится. Первая выставка работ членов «Сецессион» состоялась осенью 1914 года.
Мобилизованный во время Первой мировой войны в германскую армию, А. Вайсгербер лейтенантом был направлен в 16-й баварский пехотный полк. Художник погиб 10 мая 1915 года в бою западнее Лилля. Похоронен в Мюнхене.
В годы правления в Германии национал-социалистов произведения А. Вайсгербера были объявлены относящимися к так называемому «дегенеративному искусству».
Напишите отзыв о статье "Вайсгербер, Альберт"
Литература
- Weisgerber, Albert: Münchner Humor. 100 Zeichnungen und Witze. Kaut-Bullinger, München 1973
- Albert Weisgerber 1878—1915. Gemälde — Zeichnungen — Illustrationen — Karikaturen. [Ausstellungskatalog]. Villa Stuck, München 1975
- Georg Piltz: Albert Weisgerber. Eulenspiegel, Berlin 1976
- Sammlung Kohl-Weigand: Max Slevogt, Albert Weisgerber, Hans Purrmann. Zeichnungen, Aquarelle, Bildentwürfe. Ausstellung anlässl. d. 50-jährigen Bestehens im Bürgermeister-Ludwig-Reichert-Haus [22. Oktober — 30. November 1978]. Bearb.: Wilhelm Eisenbarth. Kunstverein Ludwigshafen
- Gebhard Neumüller, Hg.: Albert Weisgerber: das Leben, der Tod. Zum 175-jährigen Jubiläum der Stadt St. Ingbert. [Mit Ill. des Künstlers]. Evang. Kirche der Pfalz, Amt für Religionsunterricht, Sankt Ingbert 2004. ISBN 3-00-014108-1
- Albert Weisgerber: «Ich male wie ein Wilder…» Albert Weisgerber in Briefen und Dokumenten. Hg. Gerhard Sauder. Gollenstein, Blieskastel 2006. ISBN 3-938823-05-4
- Bernd Apke: Blicke wie Pfeile. Albert Weisgerber: Selbstportraits und Sebastiansdarstellungen. [Dissertation]. Berlin: Reimer, 2006. ISBN 978-3-496-01361-7
Галерея
- Weisgerber, Albert - Somalska zena (1907).jpg
Сомалийка (1907)
- Absalom Albert Weisgerber.jpg
Абсалом
- Weisgerber, Albert - Pulakt se zlutymi kalhotami (1910).jpg
Полуобнажённая в жёлтых штанах (1910)'
- Prozession in St Ingbert Albert Weisgerber.jpg
Процессия в Санкт-Ингберте (1910)
Отрывок, характеризующий Вайсгербер, Альберт
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
