Вайссенборн, Херман
Поделись знанием:
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
Херман Вайссенборн (нем. Hermann Weißenborn; 10 сентября 1876, Берлин — 1959) — немецкий певец (баритон) и вокальный педагог первой половины XX века.
С 1919 г. и до конца жизни вёл вокальный класс в Берлинской Высшей школе музыки[1]. За это время его учениками были такие выдающиеся исполнители, как Йозеф Шмидт, Дитрих Фишер-Дискау, Марга Хёфген. Среди последних учеников Вайссенборна была Эдда Мозер, которая после смерти педагога на протяжении года не могла выбрать нового учителя[2].
Напишите отзыв о статье "Вайссенборн, Херман"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=clqVokEKBecC&pg=PA138&lpg=PA138 Dietmar Schenk. Die Hochschule für Musik zu Berlin: Preussens Konservatorium zwischen romantischem Klassizismus und neuer Musik, 1869—1932/33] — Franz Steiner Verlag, 2004. — P. 138.
- ↑ [193.22.36.128/hier-ab-vier/4179731.html Edda Elisabeth Moser] // Gast im Studio, MDR Fernsehen, 28.02.2007.
Это заготовка статьи о деятеле музыки. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Вайссенборн, Херман
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.