Вайчюнас, Пятрас

Пятрас Вайчюнас
Petras Vaičiūnas
Дата рождения:	11 июля 1890(1890-07-11)
Место рождения:	Деревня Пилякальняй (ныне Ионавский район)
Дата смерти:	7 июня 1959(1959-06-07) (68 лет)
Место смерти:	Вильнюс
Род деятельности:	поэт, драматург, переводчик
Жанр:	драма, комедия, стихотворение

Пя́трас Вайчю́нас (лит. Petras Vaičiūnas, 11 июля 1890, Пилякальняй, ныне Ионавский район Литвы — 7 июня 1959, Вильнюс) — литовский поэт и драматург, переводчик; дядя поэтессы Юдиты Вайчюнайте.

Биография

Учился в Вилькомире, Ковно, Петрограде. В Петрограде сблизился с театральной студией Юозаса Вайчкуса, для которой написал первые пьесы „Pražydo nuvytusios gėlės“ (1916) и „Aukos“ (1917).

Вернувшись в независимую Литву в 1920 году, стал администратором и казначеем театра в Каунасе. Переводил с немецкого, польского, русского, французского языков драматические произведения Кнута Гамсуна, Гауптмана, Генрика Ибсена, Мориса Метерлинка, Пшибышевского, Юлиуша Словацкого, Оскара Уайльда Фридриха Шиллера, свыше тридцати пьес.

В 1924 году на сцене Государственного театра была поставлена его первая оригинальная пьеса. После этого едва ли не ежегодно писал по пьесе; всего написал двадцать пьес, 16 из них было поставлено.

В первые годы советской власти и во время войны был директором Библиотеки Академии наук Литвы. В 1945 году был уволен. В последние годы жизни подвергался жёсткой критике; публикация его произведений была запрещена. Похоронен на кладбище Росса.

Творчество

В более ранних сборниках символистских стихов «Росистые лучи» („Rasoti spinduliai“, 1923), «Восходящее солнце» („Tekanti saulė“, 1925) и драм («Мой кубок») Вайчюнас выражает пессимистические и крайне индивидуалистические настроения.

В более поздних драмах Вайчюнас перешёл к реалистическому выявлению этих же настроений (драмы — «Бесплодные усилия», «Грешный ангел», «Нарушенный покой», «Патриоты») и к изображению буржуазного быта.

Поэтика его стихотворений традиционна. Постоянная тема поэзии — Вильнюс.

Многие драмы Вайчюнаса, известные по ковенской сцене, не были изданы. Вайчюнас также являлся крупнейшим переводчиком на литовский язык художественных произведений Запада. Переводил произведения Мориса Метерлинка, Кнута Гамсуна, Фридриха Шиллера, Генрика Ибсена, также Максима Горького и других. Его драмы переведены на идиш, латышский, польский, русский, чешский, эсперанто, эстонский языки.

Издания

• Mano taurė. Kaunas, 1920
• Rasoti spinduliai. Kaunas, 1923
• Tekanti saulė. Kaunas, 1925
• Gimtuoju vieškeliu. Kaunas, 1927
• Saulės lobis. Kaunas, 1935
• Tuščios pastangos. Kaunas, 1926
• Patriotai. Kaunas, 1927

Литература

• Kirša F., Petras Vaičiunas, журнал «Baras» nr. 6, 1925
• [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le2/le2-0762.htm Вайчюнас Петрас] — статья из Литературной энциклопедии 1929—1939 (автор — Бронюс Пранскус)

Ссылки

• [www.lle.lt/FMPro?-db=lle2004.fp5&-format=detail.htm&-lay=straipsnis&-op=eq&ID=2436&-find= Vaičiūnas, Petras] (лит.)

Отрывок, характеризующий Вайчюнас, Пятрас

– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.