Вакар, Николай Платонович

Николай Платонович Вакар
Место рождения:	Тульчин Подольской губернии, Российская империя Российская империя
Место смерти:	Сарасота, штат Флорида, похоронен в Вотертауне, штат Миссисипи, США США
Научная сфера:	Славянская филология
Место работы:	Гарвардский университет, Бостонский университет
Учёная степень:	Доктор филологии, Магистр Гарвардского университета
Учёное звание:	Профессор
Альма-матер:	Московский университет, Киевский университет, Сорбонна, Гарвардский университет
Известен как:	знаток русской филологии, советологии и истории Белоруссии, публицист, журналист, переводчик, писатель и художник.
Награды и премии:	3-й ст. 3-й ст. ГК 3 ст. ГК 4 ст. ГМ 4 ст.

Николай Платонович Вакар (26 мая 1894 — 18 июля 1970) — русский политический и общественный деятель, ученый по русской филологии, советологии и истории, журналист, публицист, переводчик, писатель, художник.

Участник Первой мировой войны и Гражданской войны. Член ЦК кадетской партии, заместитель Павла Николаевича Милюкова по газете «Последние новости». Организатор антибольшевистского подполья в Киеве, вместе с Игорем Платоновичем Демидовым во Франции входил в руководство подрывной антисоветской организации «Всероссийского национального Центра действия». Член Бюро по связям прессы с Президиумом Российского Зарубежного съезда в Париже. Член Союза русских писателей и журналистов в Париже. Председатель ревизионной комиссии Ассоциации иностранной печати во Франции. Один из организаторов Общества изучения народов России. Один из инициаторов возобновления масонских лож в эмиграции. Доктор филологии, Магистр Гарвардского университета, профессор Бостонского университета.

Биография

Родился 26 мая 1894 в семье действительного статского советника Платона Модестовича Вакара и Евгении Давыдовны Лагутиной.

С 1910 года обучался на юридических факультетах Московского и Киевского университетах. В 1914 году в начале Первой мировой войны был мобилизован в Русскую императорскую армию.

Участие в Первой мировой войне

С 20 сентября 1914 года вольноопределяющимся 5-й батареи 1-й Запасной артиллерийской бригады. В 1915 году произведён в прапорщики. В 1917 году приказом по Армии и флоту произведён в подпоручики — «За отличие в делах против неприятеля». С 1917 года служил в артиллерийских частях, дослужился до поручика. За героизм проявленный на фронте был награждён орденами Святого Станислава и Святой Анны 3 степени с мечами и бантом и Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени.

Участие в Белом движении

С конца 1917 года участник Гражданской войны, служил в Добровольческой армии в разведывательном отделе. Курьер «Азбуки».

С 1919 года он становится членом Всероссийского национального центра и организатором антибольшевистского подполья в Киеве. В декабре 1919 года Вакар и бывший член Государственной Думы Игорь Платонович Демидов выехали в качестве общественной делегации от имени главнокомандующего Вооружёнными Силами Юга России генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина в Польшу.

В 1920 году эмигрировал во Францию, жил в Париже. Был одним из инициаторов возобновления масонских лож в эмиграции. Работал на механическом заводе. Одновременно посещал лекции юридического факультета Сорбонны. Помогал Союзу Великой ложи Франции отправлять вещевые посылки братьям в Россию. С 1920 года входил в руководство подрывной антисоветской организации «Центр действия», редактировал журнал «Новь», предназначавшийся для переправки в СССР.

В апреле 1922 года перешёл польско-советскую границу и пробрался в Киев, где развернул деятельность по подготовке новой, «национальной революции», приступив к созданию сети подпольных вооружённых ячеек. Летом 1923 года парижский «Центр действия» распался, а киевская организация была раскрыта органами Государственного политического управления НКВД СССР и ликвидирована.

С 1924 по 1940 годы постоянный сотрудник «Последних новостей», Павла Николаевича Милюкова, заведовал отделом информации, был секретарём редакции, регулярно публиковал судебные отчёты, в частности по делу похищения генералов РОВС Евгения Карловича Миллера и Александра Павловича Кутепова. Перевёл на русский язык более 50 романов французских и английских авторов.

С 1926 года избирался членом Бюро по связям прессы с Президиумом Российского Зарубежного съезда в Париже, членом Союза русских писателей и журналистов в Париже, председателем ревизионной комиссии Ассоциации иностранной печати во Франции. В 1937 году выступил с докладом на собрании Республиканско-демократического объединения. С 1938 года являлся одним из организаторов Общества изучения народов России.

Научная деятельность

В 1940 году после поражения Франции во Второй мировой войне Вакар эмигрировал в США, преподавал в Бостонском университете.

В 1945 году окончил Гарвардский университет, защитил там докторскую диссертацию по отделу славянской филологии. Преподавал русский и белорусский языки в Гарвардском и Бостонском университетах. Сотрудничал с американскими журналами «Новоселье», «Новом журнале», газетах «Новое русское слово» и «Новая заря». Опубликовал книги по русской филологии, советологии и истории Белоруссии.

После выхода в отставку в 1960 году стал профессиональным художником. Вот как о Вакаре писал в своей книге М. В. Вишняк:

Из «белого воина» он превратился в постоянного сотрудника газеты Милюкова, а вынужденный с приходом Гитлера покинуть Францию, он проделал в Америке ряд новых превращений. Перейдя к преподаванию и научным занятиям, он стал профессором университета и автором ученых трудов о Белоруссии и русском языке. Его последняя книга о вошедших в советскую речь и литературу изменениях вызвала положительную оценку не только в эмиграции: «Известия» Академии наук СССР тоже одобрили труд бывшего «белогвардейца». Этим не исчерпывается жизнедеятельность Вакара. Очутившись, как профессор, в отставке по возрасту, и закончив свой 2-й том о языке, Н. П. стал профессиональным художником, — за его картинами гонялись воры, продавцы, музеи и устроители художественных выставок.

Умер 18 июля 1970 в городе Сарасота, штат Флорида. Похоронен в Вотертауне, штат Миссисипи, США.

Награды

• Георгиевская медаль 4-й степени за № 544661 (1915 год);
• Георгиевский крест 4-й степени за № 442977 (1915 год);
• Георгиевский крест 3-й степени за № 112644 (1915 год);
• Орден Святого Станислава 3 степени с мечами и бантом (1916 год);
• Орден Святой Анны 3 степени с мечами и бантом (1917 год).

Труды

• Вакар Н. П. Милюков в изгнании // Новый журнал. 1943. Кн.6;
• Вакар Н. П. Игорь Платонович Демидов (Жизнь и смерть) // НЖ. 1947.Кн.16.
• Vakar N.P. Belorussia: The Making of a Nation. Сambridge, Mass: Harvard University Press. 1956 г.
• «Частотный словарь русской разговорной речи».

Семья

Был женат на переводчице Гертруде Павловне Вакар, урождённой Клафтон (1904—1973). Старшая дочь Екатерина родилась в 1927 году, младшая Анна — в 1929 году. В 1940 году обе девочки были эвакуированы из Франции в США. Младшая дочь, Анна Вакар, обосновалась в Канаде и является одним из ведущих канадских хайдзинов.

Источники

• [www.tez-rus.net/ViewGood24565.html Вакар Николай Платонович]. // Российское зарубежье во Франции 1919—2000 годы. Биографический словарь в 3-х тт. / М. Авриль, Т. Гладкова, В. Лосская. — 2008.
• [www.tez-rus.net/ViewGood38153.html Вакар Николай Платонович]. // Русские в Северной Америке. Биографический словарь. / Е. А. Александров. — 2005. — 599 с.
• [oldarhive.ru/64/124 Николай Вакар. Мемуары.]
• [www.rus-sky.com/history/library/berberova.htm#_Toc60582333 Нина Берберова «Люди и ложи. Русские масоны 20 столетия», Биографический словарь]
• [www.eremeevs.com/index.php?lotid=53397 Автограф Милюкова — Вакару.]
• [www.bfrz.ru/data/beloie_dvizgenie_volkov/personalii_volkov_3.pdf Участники Белого движения, «В»].

Отрывок, характеризующий Вакар, Николай Платонович

– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.