Вакуловский, Константин Константинович

Эта статья — о лётчике-асе Первой мировой войны. Об однофамильцах и других значениях см. Вакуловский.

Константин Константинович Вакуловский
Дата рождения	28 октября 1894(1894-10-28)
Место рождения	Владикавказ, Туркестанское генерал-губернаторство, Российская империя
Дата смерти	1918(1918)
Место смерти	Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Российский императорский ВВФ
Годы службы	1914—1917
Звание	Полковник
Часть	33-й корпусный авиаотряд, 1-й истребительный авиаотряд
Сражения/войны	Первая мировая война
Награды и премии

Константин Константинович Вакуло́вский — российский военный лётчик, ас истребительной авиации Первой мировой войны, кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени. С сентября 1916 года по сентябрь 1917 года Константин Вакуловский сбил шесть вражеских самолётов.

Биография

Константин Константинович Вакуловский родился 28 октября 1894 года в Владикавказе. Есть версия, что его семья принадлежала к дворянскому роду. После окончания Владикавказского кадетского корпуса Константин поступил в Николаевское военно-инженерное училище, которое окончил в чине подпоручика 2 августа 1914 года, на следующий день после объявления Германией войны России. Вакуловский был назначен адъютантом в минную роту гарнизона Новогеоргиевской крепости. При имевшемся в крепости авиационном отряде Константин посещал лётные курсы, на которых освоил специальности лётчика-наблюдателя и пилота. В апреле 1915 года Вакуловский был зачислен в состав авиаотряда, а 13 июня был назначен военным лётчиком Русской императорской армии.

28 июля 1915 года противник обложил крепость, захватив все её западные форты (Зегжэ, Дембэ, Сероцк, Беньяминув), затем начал бомбить с аэропланов и обстреливать из тяжёлых орудий, после чего взял штурмом внутренние форты. Утром 19 августа, воспользовавшись туманом, Константин Вакуловский в числе других пилотов вывезли на своих самолётах знамёна воинских частей и ордена офицеров гарнизона, уже на следующий день крепость была захвачена немцами. Пролетев около 300 километров, в том числе 200 над вражеской территорией, Константину и его товарищам удалось добраться до Белостока. За эпизод со спасением знамён Вакуловский был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени и в дальнейшем пользовался покровительством самого Великого князя Александра Михайловича. Службу Константин продолжил в переформированном из Новогеоргиевского крепостного 33-м корпусном авиаотряде.

В апреле 1916 года за разведку важных районов расположения вражеских позиций под неприятельским огнём винтовок и артиллерийских орудий Вакуловский был награждён золотым георгиевским оружием «За храбрость». 21 апреля на правах заслуженного лётчика Константин получил опытную модель истребителя Сикорского «С-16», с французским двигателем Рон и вооружённого синхронным пулемётом «Виккерс». Через несколько вылетов «С-16» Вакуловского был обстрелян русской артиллерией, зенитчики приняли его за «Фоккер», и упал на болото. Машина со сломанными стойками и винтом была отправлена на ремонт, а Константин пересел на трофейный «Альбатрос Б.1». 16 июля Вакуловский был произведён в поручики и направлен в Витебск, где должен был завершить формирование и принять командование 1-м истребительным авиаотрядом.

Осенью 1916 года интенсивность воздушных боёв была достаточно высокой, Константин ежедневно выполнял по нескольку боевых вылетов. 2 Октября Вакуловский был ранен шрапнелью во время разведывательного полёта над Поставом и направлен в госпиталь. 28 октября, через три дня после возвращения с лечения, Константин одержал свою первую официально зарегестрированную победу.

До весны 1917 года из-за погодных условий авиация Северного фронта практически бездействовала. 12 апреля Вакуловский был произведён в штабс-капитаны, а через два дня одержал свою вторую победу, над новым германским самолётом-разведчиком «LVG C.II». За атаку вражеского аэродрома 25 мая 1917 года Константин был награждён орденом Святой Анный 2-й степени с мечами. 14 Июля при очередном фотографировании неприятельского тыла Вакуловский был подбит вражескими зенитчиками, подобравшие его солдаты посчитали, что лётчик не выживет, но Константин уже через месяц вернулся в строй и был награждён орденом Святого Владимира 4-й степени. 3 Сентября 1917 года Константин одержал свою 3-ю официальную победу, подбив вражеский самолёт к югу от Риги, а 14 сентября в течение нескольких часов выдержал 16 схваток и сбил ещё двух противников. Октябрьская революция застала штабс-капитана Вакуловского в Петрограде.

Известно, что Константин был в числе командиров верных временному правительству. После бегства Керенского полковник Вакуловский был снят с должности командира 12-го истребительного отряда и арестован, но расстрела избежал и погиб годом позже в авиакатастрофе.

Награды

• Орден Святого Георгия 4-й степени
• Орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом
• Орден Святой Анны 2-й степени с мечами
• Орден Святого Станислава 2-й степени с мечами
• Орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом
• Орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом
• Орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»
• Георгиевское оружие

Литература

• Durkota A., Darcey T., Kulikov V. The Imperial Russian Air Service: Famous Pilots & Aircraft of World War One. — Flying Machines Press, 1995. — 545 p. — ISBN 0963711024.
• Franks N. Nieuport Aces of World War I. — Osprey Publishing, 2000. — Vol. 33. — 96 p. — (Osprey Aviation Series). — ISBN 1855329611.
• Franks N, Guest R., Alegi G. Above the war Fronts: the British two-seater bomber pilot and observer aces, the British two-seater fighter observer aces, and the Belgian, Italian, Austro-Hungarian and Russian fighter aces, 1914—1918. — Grub Street, 1997. — Vol. 4. — 218 p. — (Fighting Airmen of WWI Series). — ISBN 1898697566.
• Kulikov V. Russian Aces of World War I. — Osprey Publishing, 2013. — 96 p. — (Aircraft of the Aces). — ISBN 1780960611.
• Шабанов В. Авиаторы, кавалеры ордена Св. Георгия и Георгиевского оружия периода Первой мировой войны 1914—1918 годов / Под ред. М. С. Нешкин. Биографический справочник. — РОССПЭН, 2006. — 357 с. — (Федеральная целевая программа «Культура России»). — ISBN 5824306613.

Ссылки

• [airaces.narod.ru/ww1/russia/vakulovs.htm Вакуловский Константин Константинович] (рус.). [airaces.narod.ru/ Красные соколы]. Проверено 5 августа 2014.
• [www.airwar.ru/history/aces/ace1ww/pilot/vakulov.html Вакуловский Константин Константинович] (рус.). Уголок неба. Проверено 7 августа 2014.

Отрывок, характеризующий Вакуловский, Константин Константинович

– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.