Валашка

Валашка (словацк. valaška) — традиционный топорик карпатских горцев. Отличается клинообразным набалдашником без выступающего вбок обуха и с узким проухом. Тыльная сторона обуха удлинённа и образует молоток. Рукоятка обычно длинная, меньше или чуть более одного метра. Это универсальное орудие, использовавшееся также в качестве посоха при передвижении в горах. Часто применялась в различных ритуалах и танцах и являлась элементом национального костюма. Служила статусным знаком полноправного женатого мужчины, хозяина. В конце XIX — начале XX вв. полагалась вступившим в сельское молодёжное сообщество повзрослевшим парням. Для уменьшения опасности при применении посохов с металлическими набалдашниками в драках, танцах и т. п., во многих западных областях Карпат молодёжь обязывали носить деревянные топорики.

История

Отдалённо напоминают валашку боевые топорики на длинных рукоятках аланов, булгар, а затем и венгров раннего средневековья. В Центральную Европу этот топор попал из Валахии (отсюда и его название) в XIV—XVII вв. как пастушеский атрибут. Везде валашка применялась главным образом пастухами и разбойниками (вроде Яношика) как оружие, посох и инструмент. В XVII и XVIII вв. валашку используют как боевое оружие в Венгрии и в Западной Украине в войнах за независимость и народных восстаниях.

Использование валашки неоднократно запрещалось польским и австро-венгерским правительствами. Но запрет не распространялся на изделия из цветного металла. Что способствовало популярности топориков, отлитых из различных сплавов меди и серебра.

Наряду с топориком, иногда навершием служил (как и у обухов — посохов польской шляхты) келеф с согнутым кольцом клювом. Были трости и с простыми навершиями, например, шаровидными, которые использовали женщины.

Терминология и распространение

Подобные топорики имеют горцы Западной Украины и сопредельных стран: гуцулы, бойки, лемки и русины окрестностей Хуста. Называют их по-разному — бартка, балта, топірець , а также заимствованиями от других видов оружия — келеф, келеп, чекан. У словаков это валашка, у венгров — фокош (fokos), у польских гуралей — цюпага (ciupaga, а также rabanica, uobuszek — обушок, cekanka), у румын — baltag .

Фольклор

«Є у мене топiр, топiрец, кованая бляшка.
Не боюся я нiкого — ні нiмця, нi ляшка!»

В настоящее время

Сейчас валашка часто изготовляется из латуни, хромированного железа, дерева или алюминия и покрывается гравировкой и инкрустацией. Иногда головка делается из золота или серебра. Она применяется как декоративное украшение, сувенир и традиционный символ. Остаётся её применение при исполнении танцев и в качестве тростей пожилыми людьми.

См. также

• Боевой молот
• Клевец
• Надзяк
• Топорик-чекан
• Альпеншток

Литература

• Мандзяк А. С. Воинские традиции народов Евразии. — Минск: Харвест, М.: АСТ, 2002. — (Боевые искусства). — 384 с. — С. 87, 88. — ISBN 985-13-1167-7.
• Холодная В. Г. Гуцульские топорцы // Живая старина. — 1998. — № 3. — С. 12—14.

Отрывок, характеризующий Валашка

– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.