Валевская-Пшиялковская, Тереза
Тереза Валевская-Пшиялковская | |
польск. Teresa Walewska-Przyjałkowska | |
Дата рождения: | |
---|---|
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Награды и премии: |
Тереза Валевская-Пшиялковская (польск. Teresa Walewska-Przyjałkowska, 10.09.1937 г., Польша — 10.04.2010 г., Смоленск, Россия) — польский общественный деятель, доктор инженерных наук[1], вице-президент фонда «Голгофа Востока» в Калише, президент "Ассоциации содействия развития почитания святого Андрея Боболи", жертва авиакатастрофы в Смоленске 2010 года[2].
Содержание
Биография
Была многолетним сотрудником Варшавского политехнического института, где специализировалась в области роботехники и автоматики.
С 1997 года была президентом организации «Ассоциация содействия развития почитания святого Андрея Боболи». По её инициативе в 2002 году была основана церковь святого Андрея Боболи в Варшаве.
10 апреля 2010 года, будучи представителем организации «Федерация катынских семей», вылетела в Смоленск в составе польской делегации для участия в мероприятиях по случаю 70-летней годовщины Катынского расстрела. Погибла в этот же день в авиакатастрофе под Смоленском.
22 апреля 2010 года была похоронена на кладбище Повонзки.
Награды
- 16 апреля 2010 года награждена посмертно кавалерским Большим Крестом Ордена Возрождения Польши.
Напишите отзыв о статье "Валевская-Пшиялковская, Тереза"
Примечания
Ссылки
- [fakty.interia.pl/news/teresa-walewska-przyjalkowska,1464274, Teresa Walewska-Przyjałkowska] (польск.)
Отрывок, характеризующий Валевская-Пшиялковская, Тереза
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.