Панина, Валентина Викторовна
Поделись знанием:
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
(перенаправлено с «Валентина Панина»)
| Валентина Викторовна Панина | |
| Гражданство: | |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: |
1968 — наст. время |
| Награды: |
|
Валенти́на Ви́кторовна Па́нина (род. 1946 год, Омск) — советская и российская актриса театра и кино, заслуженная артистка РСФСР.
Содержание
Биография
Валентина Панина родилась 6 октября 1946 года в сибирском городе Омске.
Окончила в 1968 году Высшее театральное училище им. М. С. Щепкина при Малом театре СССР.
С 1968 по 1984 Валентина Панина работала в Академическом театре им. А. С. Пушкина, затем в Ленинградском театре им. Ленинского Комсомола («Балтийский Дом»).
С 1988 года — актриса театра им. В. Ф. Комиссаржевской.
Сотрудничает с Санкт-Петербургским театром «За Чёрной речкой», Театром «Приют комедианта».
Призы и награды
- Заслуженная артистка России
- Лауреат Диплома Фестиваля драматического искусства СССР (1979, Венгрия)[1]
- Лауреат Диплома Фестиваля драматического искусства СССР (1983)
- Лауреат Приза зрительских симпатий Общества театралов
Роли в театре
- «Много шума из ничего»
- «Моя любовь Электра»
Театр им. А. С. Пушкина
- «Элегия» (Павловский) — Марья Савина
Ленинградский государственный театр эстрады
- «Ужасные родители» (Ж. Кокто, пост. Г. Егоров) — Мадлен
- «Не говори прощай» (Г. Мамлин, пост. Г. Егоров) — Вера Петровна
Ленинградский государственный театр им. Ленинского комсомола
- «Процесс» (по сценарию Э. Манна, пост. Г. Егоров) — фрау Бертхольд
- «Тамада» (А. Галин, пост. Г. Егоров) — Ирина Минелли
- рок-мюзикл «Овод» (А. Колкер и А. Яковлев, пост. Г. Егоров) — Джемма
Театр им. В. Ф. Комиссаржевской
- «Игрок»
- «Вор в раю» (Э. де Филиппо, пост. А. Горбатый) — Кармела
- «С тобой и без тебя» (А. Менчелл, реж. В. Гришко)
- «Шут Балакирев» (Г. Горин, (пост. Ю. Панич, Л. Панич) — Анисья Кирилловна Балакирева
- «Французские штучки» (Ж.-Ж. Брикер, М. Ласег, пост. — А. Исаков) — Матильда Ласбри
Санкт-Петербургский театр «Русская антреприза» имени Андрея Миронова
- «Фантазии Фарятьева» — роль матери
Театр «Приют комедианта»
- «Тётка Чарлея из Бразилии» (Б. Томас, реж. В. Минков)
Фильмография
- 1970 — Баллада о Беринге и его друзьях — Елизавета Петровна
- 1975 — Звезда пленительного счастья — Александра Фёдоровна, императрица, жена Николая I
- 1975 — Одиннадцать надежд — жена Лавренёва
- 1976 — Если я полюблю… — Тося, повариха
- 1977-1979 — Открытая книга — эпизод
- 1979 — Бал (телеспектакль)
- 1979 — В моей смерти прошу винить Клаву К. — Рита Лаврова, мама Серёжи
- 1979 — Под липой
- 1980 — Главный конструктор — Галина
- 1980 — Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Король шантажа — Леди Хаксли
- 1981 — 20-е декабря — графиня Панина
- 1981 — Личная жизнь директора — Ирина Анатольевна Румянцева
- 1983 — Летаргия — Лида
- 1983 — Ослиная шкура — Добрая волшебница
- 1985 — Полевая гвардия Мозжухина
- 1987 — Мужские портреты — Лыкова
- 1988 — Будни и праздники Серафимы Глюкиной — Ирина Федоровна, заведующая выставкой коллекции Глюкина
- 1992 — Только не уходи
- 1995 — Всё будет хорошо — Наташа, жена «Дедушки»
- 1996 — Музыка любви. Неоконченная любовь (Musique de l’amour: Un amour inachevé, La — Франция, Россия) — Гертруда
- 1996—1997 — Поживём — увидим
- 1999 — Синема, синема, или неотвратимая весна
- 1999 — Чествование — Глэдис Петрелли
- 2004 — Мангуст 2
- 2004 — Пираты Эдельвейса (Edelweißpiraten, Германия)
- 2005 — Одна тень на двоих — Светлана Сергеевна, мать Андрея
- 2006—2007 — Любовь как любовь — мать Гриши
- 2007 — Защита против — Эльза Георгиевна
- 2007 — Любовь под надзором (Россия, Украина) — Демидова
- 2007 — Татьянин день — Тамара Кирилловна Рыбкина, глава семьи Рыбкиных
- 2011 — Мужчина во мне — Зоя Николаевна Андреева, мать Александры
- 2015 — Чужое гнездо — Филиппа Кондратьевна Макридина, глава семьи Макридиных
- 2015 — Запрет — Матушка
Озвучивание
- 1978 — Объяснение в любви — роль Эвы Шикульски
Напишите отзыв о статье "Панина, Валентина Викторовна"
Примечания
- ↑ [www.rusactors.ru/p/panina/index.shtml Панина Валентина — Биография — Актеры советского и российского кино]
Ссылки
- Валентина Панина (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.ruskino.ru/art/3166 Валентина Панина на сайте RUSKINO.RU]
- [www.rusactors.ru/p/panina/index.shtml Валентина Панина на сайте rusactors.ru]
- [teatrvfk.ru/panina.php Валентина Панина на сайте Театра им. Комиссаржевской]
- [tatjaninday.ru/валентина-панина-тамара-рыбкина-23.html Валентина Панина на сайте сериала Татьянин День]
- [web.archive.org/web/20130221034702/polygamist.narod.ru/0200/0291.html Валентина Панина: «Я всем всё простила»]
- [proartinfo.ru/article/lyubit-kak-dyshat-intervyu-s-zasluzhennoi-artistkoi-rossii-valentinoi-viktorovnoi-paninoi Интервью с заслуженной артисткой России Валентиной Викторовной Паниной]
Отрывок, характеризующий Панина, Валентина Викторовна
– Успеем переодеть?– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
