Валентини-Террани, Лючия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лючия Валентини-Террани
Lucia Valentini Terrani
Основная информация
Имя при рождении

Lucia Valentini

Дата рождения

29 августа 1946(1946-08-29)

Место рождения

Падуя, Италия

Дата смерти

11 июня 1998(1998-06-11) (51 год)

Место смерти

Сиэтл, США

Годы активности

19681996

Страна

Италия Италия

Профессии

оперная певица

Певческий голос

меццо-сопрано
контральто

Жанры

опера

Коллективы

Ла Скала

Награды

Премия Франко Аббьяти

[www.luciavalentiniterrani.it/ iavalentiniterrani.it]

Лючи́я Валенти́ни-Терра́ни (итал. Lucia Valentini Terrani, урождённая Lucia Valentini; 29 августа 1946, Падуя, Италия — 11 июня 1998 года, Сиэтл, США) — выдающаяся итальянская оперная певица XX века (колоратурное меццо-сопрано и контральто). Прославилась партиями россиниевского репертуара в 7080—х годах.





Биография и творчество

Лючия Валентини-Террани родилась 29 августа 1946 года в Падуе, в Италии. В 1960-х годах училась в Падуанской консерватории имени Чезаре Поллини у маэстро Адриано Линчетто, впоследствии — в Венецианской консерватории имени Бенедетто Марчелло.

После занятий с Ирис Адами Корадетти певица начала профессиональные выступления на сцене в сезоне 1968/1969 гг. Обладательница колоратурного меццо-сопрано, Лючия Валентини-Террани дебютировала на профессиональной сцене в партии Анжелины в опере «Золушка» Россини. Это одна из ролей, с которой позже будет неразрывно связана почти вся творческая жизнь певицы.

В 1972 году организацией RAI был организован Международный конкурс молодых исполнителей «Россиниевские голоса», на котором победила Лючия Валентини-Террани. Этот конкурс стал поворотным в артистической карьере певицы и открыл ей дорогу на все крупнейшие оперные сцены мира.

В 1973 году Лючия Валентини вышла замуж за актёра Альфредо Террани, который стал её менеджером на протяжении всей её карьеры. С этого периода Лючия добавляет к своей фамилии фамилию мужа, и в истории оперы она останется под двойной фамилией: Валентини-Террани.

Дебют певицы в знаменитом миланском театре «Ла Скала» состоялся в 1973 году, снова с партией в знаменитой «Золушке» Россини. Впоследствии Лючия прочно ассоциировалась с репертуаром этого композитора. В разные годы на разных сценах мира она исполняла партии в таких операх Россини, как «Итальянка в Алжире», «Севильский цирюльник», «Путешествие в Реймс», и других. В то же время Валентини-Террани старалась максимально расширять свой репертуар. Обращаясь к эпохе барокко, она пела в таких операх, как «Орфей» Монтеверди, «Альчина» Генделя. В репертуаре певицы были партии из опер таких композиторов, как Глюк, Бетховен, Моцарт, Чимароза, Верди, Бизе, Массне, Оффенбах, Мусоргский, Прокофьев, Стравинский, Тома, и других.

Очень скоро к Лючии пришла международная слава — ей аплодировала публика на оперных площадках Парижа, Лондонa, Буэнос-Айреса, Чикаго, Лос-Анджелеса, Вашингтона, и многих других европейских и американских городов.

Дебют певицы на сцене знаменитого американского Метрополитен Опера состоялся в 1974 году, где она выступила с партией Изабеллы в «Итальянке в Алжире».

В 1974 году Лючия Валентини-Террани посетила СССР, выступив на гастролях театра Ла Скала в Москве в опере «Золушка». Это было поистине эпохальное событие в культурной жизни Москвы: Ла Скала привёз на гастроли и исполнил такие спектакли, как «Аиду», «Симона Бокканегру», «Норму», «Тоску», а в числе исполнителей были такие великие певицы, как Кабалье, Коссотто, Френи. По советскому телевидению неоднократно транслировали секстет из «Золушки» под управлением Клаудио Аббадо, в котором солировала Валентини-Террани.

В 1996 году певице был поставлен диагноз лейкемия, и она обратилась за помощью в знаменитый Онкологический центр Фреда Хатчинсона в Сиэтле, в США, где незадолго до этого лечился от той же болезни её коллега и друг Хосе Каррерас. Но, к сожалению, на этот раз всё сложилось не так хорошо, как с известным тенором. Знаменитая оперная певица Лючия Валентини-Террани скончалась в Сиэтле после неудачной пересадки костного мозга 11 июня 1998 года, на тот момент ей был всего 51 год.

Премии

Память

Небольшая площадь в родном городе певицы — Падуе — рядом с Театром Верди названа именем певицы и в её честь: Piazzetta Lucia Valentini Terrani.

Дискография

Среди немногочисленных записей певицы выделяются «Итальянка в Алжире» (1978), «Золушка» (1980), «Набукко» (1982), «Фальстаф» (1982), «Дон Карлос» (1983-84) и несколько других.

Напишите отзыв о статье "Валентини-Террани, Лючия"

Ссылки

  • [www.luciavalentiniterrani.it/ Персональный сайт Лючии Валентини-Террани]
  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Лючия Валентини-Террани
  • [hosting.operissimo.com/triboni/exec?method=com.operissimo.artist.webDisplay&id=ffcyoieagxaaaaaauctt&xsl=webDisplay&searchStr= Лючия Валентини-Террани на сайте Operissimo]
  • [www.bach-cantatas.com/Bio/Valentini-Terrani-Lucia.htm Биография и фотографии Лючия Валентини-Террани на сайте bach-cantatas.com]
  • [www.belcanto.ru/valentini.html Лючия Валентини-Террани на сайте «Бельканто.ру»]
  • [www.muzcentrum.ru/orfeus/programs/issue1252/ Радиопередача о Лючии Валентини-Террани на сайте радиостанции «Орфей»]
  • [classic-online.ru/ru/performer/8486 Записи Лючии Валентини-Террани на сайте classic-online.ru]

Отрывок, характеризующий Валентини-Террани, Лючия

– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.