Валентинуа

Валантинуа́ или Валентинуа́ (лат. Valentinus ager; фр. Valentinois) — некогда французское графство и герцогство, располагалось к северу от Нижней Изеры, на западе ограничивалось рекой Роной; прежде составляло часть провинции Дофине с главным городом Валансом; ныне его территория является западной частью французского департамента Дром.

Валантинуа, под латинским названием Pagus Valentinus, было известно ещё до 534 года, уже во времена первого королевства Бургундского. Первоначально было графством, в 1498 году сделано герцогством для Цезаря Борджиа, в 1642 году перешло к Гримальди, князьям Монако, носящим и теперь титул «герцогов Валантинуа».

Подробнее

Графство существовало между реками Изер и Дром, по Роне; герцогство — от реки Дром по Роне доходило до графства Венессен.

Графство Валентинуа имело своих независимых государей с 950 года, когда Гонтар (Gontard) из дома графов Пуатье овладел им, — по 1419 год, когда Людовик де Пуатье, из ненависти к своей семье и обременённый долгами уступил его за определенную цену Карлу VII, бывшему тогда дофином, с условием, что оно будет присоединено к Дофине; но так как Карл не выполнил условий, то герцог Савойский, к кому в этом случае переходило право владения графством, завладел и графством и герцогством. В 1446 году он уступил их сыну Карла VII, Людовику XI, который и присоединил их к Дофине, а следовательно и к Франции.

Людовик XII объединил их в одно владетельное герцогство (duché pairie), которое отдал Цесарю Боржиа, сыну папы Александра VI. Дом Сен Валье (Saint-Vallier), происшедший от графов Пуатье, яро защищал свои права на это герцогство, и Жан, владевший Сен-Валье (fr:Jean de Poitiers), по этому делу вел в гренобльском парламенте (суде) продолжительную тяжбу. Франциск I позволил Диане де Пуатье, дочери Жана, пользоваться доходами и жить в герцогстве до окончания судебного процесса.

Главный город Валанс вошёл в состав герцогства только после его присоединения к Дофине. Людовик XIII в 1642 году отдал Валентинуа дому Монако, и с тех пор старшая линия этого дома присоединила к своему титулу звание герцогов Валентинуа.

В 1790 году Валентинуа вошло в состав департамента, названного по реке Дром.

См. также

• Список графов и герцогов Валентинуа

Литература

• А. Плюшар. Энциклопедический лексикон, том 8. — Типография А. Плюшара; С.-П., 1837 — с. 95 (Валантинуа, или Валентинуа).

Ссылки

• Валантинуа // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Валентинуа

– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.