Валентин (Мищук)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Валентин и фамилией Мищук.

Митрополит Валентин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Митрополит Оренбургский и Саракташский (до 5 октября 2011 года — Оренбургский и Бузулукский; до 25 февраля 2004 года — архиепископ)
19 июля 1999 года — 22 октября 2015 года
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Леонтий (Бондарь), Сергий (Полеткин) (в/у)
Преемник:	Вениамин (Зарицкий)
Временно управляющий Бузулукской епархией
5 октября 2011 года — 25 марта 2012 года
Преемник:	Алексий (Антипов)
Архиепископ Бакинский, викарий Ставропольской епархии
26 февраля 1994 — 17 июля 1995
Предшественник:	Александр (Раевский)
Преемник:	Александр (Ищеин)
Архиепископ Гродненский и Волковысский
18 февраля 1992 — 26 февраля 1994
Церковь:	Белорусский экзархат
Преемник:	Артемий (Кищенко)
В 1960—1992 гг. кафедра упразднена
6-й Архиепископ Корсунский
27 октября 1990 — 18 февраля 1992
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Кирилл (Гундяев)
Преемник:	Гурий (Шалимов)
Епархию не принял ввиду оппозиции его назначению
Архиепископ Владимирский и Суздальский (до 30 декабря 1988 года — епископ)
12 мая 1987 — 27 октября 1990
Предшественник:	Серапион (Фадеев)
Преемник:	Евлогий (Смирнов)
Епископ Тамбовский и Мичуринский
26 апреля 1985 — 12 мая 1987
Предшественник:	Михаил (Чуб)
Преемник:	Евгений (Ждан)
Епископ Звенигородский, викарий Московской епархии
16 ноября 1979 — 26 апреля 1985
Предшественник:	Анатолий (Кузнецов)
Преемник:	Николай (Шкрумко)
Епископ Уфимский и Стерлитамакский
25 июля 1976 — 16 ноября 1979
Предшественник:	Ириней (Середний)
Преемник:	Анатолий (Кузнецов)
Имя при рождении:	Тимофей Адамович Мищук
Рождение:	14 октября 1940(1940-10-14) (83 года) Брест, Белорусская ССР, СССР
Принятие священного сана:	20 апреля 1969 года
Принятие монашества:	30 марта 1969 года
Епископская хиротония:	25 июля 1976 года
Награды:

Митрополи́т Валенти́н (в миру Тимофе́й Ада́мович Мищу́к; 14 октября 1940, Брест, БССР) — архиерей Русской Православной Церкви на покое, бывший митрополит Оренбургский и Саракташский.

Биография

Родился 14 октября 1940 года в Бресте, в Белоруссии, в семье рабочего.

В 1957 году по окончании средней школы поступил в 1-й класс Минской духовной семинарии.

В 1958—1962 годах служил в Советской Армии.

В 1962 году по увольнении в запас некоторое время работал шофёром автоколонны.

Осенью 1963 года поступил во 2-й класс Московской духовной семинарии.

В 1966 году окончил семинарию по первому разряду и поступил на 1-й курс Московской духовной академии.

30 марта 1969 года пострижен в монашество в Троице-Сергиевой лавре с именем Валентин, в честь святого мученика Валентина (память — 24 апреля), наместником Лавры архимандритом Платоном (Лобанковым).

20 апреля 1969 года рукоположён во иеродиакона митрополитом Крутицким Пименом (Извековым) (Патриарх Московский с 1971), 18 июля 1969 года им же — в иеромонаха.

В 1970 году окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия за сочинение по кафедре византологии на тему «Святитель Григорий Палама и Николай Кавасила (обозрение жизни и трудов)».

28 августа 1971 года патриархом Пименом был возведён в сан игумена.

В ноябре 1975 года назначен ответственным за приём иностранных гостей в Троице-Сергиевой Лавре и в Московской духовной академии.

20 июля 1976 года возведён в сан архимандрита.

Архиерейство

25 июля 1976 года хиротонисан во епископа Уфимского и Стерлитамакского. Хиротонию совершали в московском Богоявленском патриаршем соборе патриарх Пимен, митрополиты Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов), Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер), Тульский и Белёвский Ювеналий (Поярков), Минский и Белорусский Антоний (Мельников), архиепископы Волоколамский Питирим (Нечаев) и Дмитровский Владимир (Сабодан).

16 ноября 1979 года назначен епископом Звенигородским, викарием Московской епархии — представителем Русской Православной Церкви при Патриархе Антиохийском.

С 26 апреля 1985 года — епископ Тамбовский и Мичуринский.

С 12 мая 1987 года — епископ Владимирский и Суздальский.

30 декабря 1988 года возведён в сан архиепископа.

27 октября 1990 года назначен архиепископом Корсунским.

С 18 февраля 1992 года — архиепископ Гродненский и Волковысский.

С 26 февраля 1994 года — архиепископ Бакинский, викарий Ставропольской епархии и ректор Ставропольской духовной семинарии.

17 июля 1995 года почислен на покой с официальной мотивировкой: «резкое падение дисциплины в Ставропольской духовной семинарии», которое привело к тому, что «семинаристы голодали».

19 июля 1999 года назначен архиепископом Оренбургским и Бузулукским.

25 февраля 2004 года возведён в сан митрополита.

24 октября 2004 года возглавлял делегацию Русской Православной Церкви на интронизации Патриарха Александрийского Феодора II.

5 октября 2011 года в связи с образованием Бузулукской и Орской епархий титул изменён на Оренбургский и Саракташский. С 6 октября 2011 года — глава новообразованной Оренбургской митрополии.

26 декабря 2012 назначен ректором Оренбургской духовной семинарии.

22 октября 2015 года почислен на покой в связи с достижением 75-летнего возраста. Святейшим патриархом Кириллом митрополиту Валентину предоставлен для служения храм святых апостолов Петра и Павла в Лефортово в Москве.

Награды

Российские:

• Орден Даниила Московского II степени (2000) — к 60-летию со дня рождения
• Орден преподобного Сергия Радонежского II степени (2009) — к 30-летию представительства в Дамаске (при Патриархе Антиохийском)
• Орден Дружбы (2010) — за достигнутые трудовые успехи и многолетнюю добросовестную работу, активную общественную деятельность

Поместных Православных Церквей:

• Орден Митрополита Гор Ливийских (1981)
• Два ордена апостолов Петра и Павла (Антиохийская Православная Церковь, 1985)
• Орден Иерусалимской Церкви (1991)

Ссылки

• [patriarchia.ru/db/text/38730.html Валентин, митрополит Оренбургский и Саракташский (Мищук Тимофей Адамович)]
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_4022 Валентин (Мищук)] На сайте Русское Православие

Отрывок, характеризующий Валентин (Мищук)

– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.