Валерий Мелитинский

Святой мученик Валерий (Уалерий — лат. бодрый) Мелитинский (Мелитина — город в Армении, ныне Малатия) (ум. 298) пострадал при императоре Диоклетиане вместе с другими тридцатью двумя мучениками. Императоры были усердными поклонниками идолов и гонителями христиан. Когда до их слуха дошло, что жители областей Армении и Каппадокии, вопреки императорским указам, отказываются поклониться идолам, они послали двух лукавых и преданных язычеству воинов приказав им ,во-первых, истребить там всех христиан и, во-вторых, записать в войско всех мужей и юношей, способных к военной службе. ("Жития Святых" Димитрия Ростовского). Посланники в точности исполнили волю императоров. Житие святого мученика Валерия тесно связано с житием святого мученика Иерона (см. "Жития Святых" Димитрия Ростовского), которым предстояло поступить в числе способнейших юношей в дополнительный отряд того войска, которое предназначалось между прочим для действий против христиан, значительно распространенных в Армении и Каппадокии в царствование Диоклетиана, и которые упорно противились повелению императора - чтить богов и соблюдать языческие постановления. Иерон, Валерий и другие новобранцы, отказавшись служить императорам, уничтожавшим христиан были с другими новобранцами в сопровождении воинов отправлены в соседний город Мелитину. Дойдя с воинами до г. Мелитины, святой мученик Валерий был заключен в темницу вместе с другими тридцатью двумя христианами. Когда Иерон и другие 32 воина ( в числе которой воин святой Валерий) были призваны к допросу, то с непоколебимою твердостью исповедали имя Христово и никакими угрозами, никакими лестными обещаниями нельзя было их заставить отречься от Христа. Тогда все они были приговорены к смертной казни. Прежде совершения её над ними все они были подвергнуты истязаниям. После истязаний протомились мученики еще несколько дней в темнице; затем, снова вызванные на суд и снова отказавшиеся отречься от Христа, после жестокого избиения, едва живых мучеников, бросили в темницу, а наутро обезглавили. Это произошло в 298 г. Тела их тайно были взяты и погребены христианами. Они были обретены нетленными (как свидетельствует Прокопий), когда строился храм св. Ирины, по приказанию Иустиниана. mrosso.narod.ru/icona.im_1/page.im_13.htm

День памяти в Православной церкви 7 (20) ноября.

См. также

• Каллимах Мелитинский
• [www.idrp.ru/buy/show_item.php?cat=9082 Икона - Святой Мученик Валерий. 60*75мм. Литографiя, дерево, золотое тиснение.] (рус.). Проверено 6 июля 2011. [www.webcitation.org/65Ug6zVGQ Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Валерий Мелитинский

Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.