Рыбарев, Валерий Павлович

Валерий Рыбарев
Валер Рыбараў
Имя при рождении:	Валерий Павлович Рыбарев
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист
Карьера:	1966 — по настоящее время

Валерий Павлович Рыбарев (белор. Валер Паўлавіч Рыбараў; род. 26 июня 1941, Саратов, РСФСР, СССР) — советский и белорусский кинорежиссёр и сценарист игровых и документальных фильмов. Заслуженный деятель искусств Белорусской ССР (1990), лауреат Премии им. Ю. Тарича (1987), Премии ЛКСМБ (1990).

Биография

Валерий Павлович Рыбарев родился 26 июня 1941 года в Саратове. С 1959 года на киностудии «Беларусьфильм», сначала ассистент режиссёра, затем режиссёр. В 1976 году окончил режиссёрское отделение ЛГИТМиК (мастерская В. Карпова).

Своеобразным этапным фильмом в творческой судьбе кинематографиста стал документальный фильм «Тонежские бабы» (1977). Фильм посвящён судьбам трёх жительниц села и сохранившемуся в первозданном виде уникальному обряду встречи весны в деревне Тонеж Лельчицкого района Гомельской области.

Такие, уже художественные, фильмы Валерия Рыбарева, как «Живой срез» (1978), «Чужая вотчина» (1982) и «Свидетель» (1985) стали классикой не только белорусского кинематографа, но и на равных с фильмами Алексея Германа и Альгимантаса Пуйпы обозначили целое направление в советском киноискусстве. Это направление называли сверхреализмом или гиперреализмом. Оно характеризовалось особым вниманием к реалиям времени, возведением в ранг художественной значимости самых, казалось бы, маловажных деталей.

Ни одна белорусская картина не имела такой многоликой аудитории, как у фильма «Меня зовут Арлекино» (1988). Этот фильм вошёл в историю белорусского кино как самый кассовый. Это молодёжная социально-психологическая драма по пьесе Юрия Щекочихина «Ловушка № 46, рост второй». Авторы фильма одними из первых в советском кино прикоснулись к проблемам молодёжи середины 80-х годов. За первые 15 месяцев демонстрации ленты в кинотеатрах СССР её посмотрело 41,9 млн человек.

В 1992 году Валерий Рыбарев организовал студию «АРД фильм» при Союзе кинематографистов Республики Беларусь. Все 90-е годы пытался снимать кино. Ни одна из задумок этого десятилетия не была осуществлена. Где-то из-за саботажа «Беларусьфильма», где-то подвели российские партнёры, если фильм планировалось снимать у соседей. Планировались фильмы: «Опознание», «Связной», «Весёлый солдат», «Нечистый». Главной потерей считается фильм «Голос крови брата твоего» (белор. Голас крыві брата твайго), по одноимённому роману Вячеслава Адамчика, который уже был запущен в производство, фильм должен был стать продолжением «Чужой вотчины». Киностудия «Беларусьфильм» не выполнила свои обязательства и сорвала съёмки.

В 2002 году вышел совместный белорусско-российский фильм Валерия Рыбарева «Прикованный». Психологическая драма о судьбе бывшего офицера-афганца, потерявшего самого себя в чуждых ему «перестроечных» реалиях, как личный крах переживающего распад великой державы и мучительно ищущего пути к возрождению поруганных и утраченных идеалов, нравственных норм.

Работы

Документальное кино

• 1973 — Радуга в мире лазеров
• 1975 — Встречи
• 1975 — Ожидание (также автор сценария)
• 1977 — Немая скрипка (также автор сценария, короткометражный)
• 1977 — Тонежские бабы (также автор сценария, короткометражный)

Игровое кино

• 1978 — Живой срез (короткометражный)
• 1982 — Чужая вотчина (белор. Чужая бацькаўшчына)
• 1985 — Свидетель (также автор сценария, совместно с Павлом Финном, телефильм)
• 1988 — Меня зовут Арлекино (также автор сценария, совместно с Юрием Щекочихиным)
• 2002 — Прикованный (также автор сценария, совместно с Владимиром Валуцким)

Прочее

• 1966 — Восточный коридор (2-й режиссёр)
• 1966 — День приезда — день отъезда (2-й режиссёр, короткометражный)
• 1969 — Жди меня, Анна (2-й режиссёр)
• 1969 — Деревенские каникулы (2-й режиссёр, телефильм)
• 1970 — Смятение (2-й режиссёр)
• 1971 — Большие перегоны (2-й режиссёр, телефильм)
• 1973 — Облака (2-й режиссёр)

Ссылки

• [www.belarusfilm.by/studio/personas/2033/ Рыбарев, Валерий Павлович] на сайте компании «Беларусьфильм».
• [www.sn-plus.com/culture/931.html «Может, нужно снимать меньше, да лучше?»] — интервью газете «Свободные новости плюс».
•  [youtube.com/watch?v=yKVN76s6Q1w Банды 80-х (2007)] — фильм о фильме «Меня зовут Арлекино» и бандах 80-х.

Отрывок, характеризующий Рыбарев, Валерий Павлович

– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.