Валери, Диего (поэт)

Диего Валери
итал. Diego Valeri
Место рождения:	Пьове-ди-Сакко
Место смерти:	Рим
Гражданство:	Италия
Род деятельности:	поэт, переводчик, критик
Язык произведений:	итальянский
Дебют:	«Весёлые печали»
[www.diegovaleri.it/ Мемориальный сайт]  (итал.)]

Диего Вале́ри (итал. Diego Valeri; 25 января 1887, Пьове-ди-Сакко — 27 ноября 1976, Рим) — итальянский поэт, переводчик, критик.

Окончил Сорбонну, по возвращении в Италию преподавал итальянский язык и латынь в школе, затем с 1939 г. профессор французского языка и литературы в Падуанском университете — в этом учебном заведении проработал несколько десятков лет (с перерывом в 1943—1945 гг., когда военные действия вынудили его искать убежище в Швейцарии), в дальнейшем специализируясь преимущественно в области итальянской литературы. На протяжении всей жизни Валери выпустил семь книг о французской литературе, в том числе монографию о Монтене (1925) и ряд сочинений о новейшей французской поэзии.

Поэтический дебют Валери состоялся в 1913 году с выходом сборника «Весёлые печали» (итал. Le gaie tristezze), за которым последовали ещё 15 книг стихов, в том числе книга 1967 года «Стихи», за которую Валери был удостоен Премии Виареджо. Среди его многочисленных переводов — сборник французской средневековой любовной прозы (1943), «Мадам Бовари» Флобера и «Красное и чёрное» Стендаля, басни Лафонтена, другая французская, а также немецкая поэзия. На либретто Валери написана опера-сказка Габриэле Бьянки «Сореджина».

Ссылки

• [www.diegovaleri.it/ Мемориальный сайт]  (итал.)

Отрывок, характеризующий Валери, Диего (поэт)

Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.