Валишевский, Казимир

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
польск. Kazimierz Waliszewski

Казимир Феликсович Валишевский (польск. Kazimierz Waliszewski; 18491935) — польский историк, писатель и публицист, известный сочинениями по истории России XVI - XVIII веков.





Биография

Закончил гимназию в Варшаве. Затем обучался в иезуитской школе в Меце (Франция) и в школе права в Нанси, а завершил образование в Парижской школе права, где получил степень доктора юридических наук. В 1875—1884 гг. преподавал в Кракове, с 1885 г. постоянно жил и работал во Франции. С конца 1870-х начал публиковать статьи, сборники документов, книги, посвященные экономическим и правовым проблемам.

Широкую известность К. Валишевскому принесла серия произведений, посвященных истории России XVI—XVIII вв. Он издает на французском языке, начиная с 1892 года, одну за другой книги о русских царях и императорах, об их окружении. Книги Валишевского были объединены в серию «Происхождение современной России» (по образцу «Происхождения современной Франции» Ипполита Тэна) и охватывают период от царствования Ивана Грозного («Иван Грозный», 1904) до правления Александра I («Александр I», 1925).

Более тридцати лет К.Валишевский посвятил изучению России. Он работал в архивах Парижа и Лондона, Берлина и Вены, а также Петербурга, где пользовался покровительством Великого князя Николая Михайловича. Также Валишевскому принадлежит издание исторических документов, относящихся к царствованию Яна Собеского (1879—1881) и «Korespondencja ks. K. Radziwiłła» (1889)

В 1929 году «за большой вклад в современную историографию» Валишевский был отмечен наградой французской Академии наук.

Умер в Париже в 1935 году.

Первые русские переводы сочинений Валишевского появились в промежутке между Первой русской революцией и началом Первой мировой войны. В период перестройки в СССР были выпущены многочисленные репринты этих изданий, что положило начало возрождению читательского интереса к произведениям Валишевского. Этот интерес сохранился и по сей день.

Характеристика

Исторические сочинения Валишевского ревниво восприняты российской критикой. Ещё до революции в энциклопедии Гранат находим: «живо написанные и изобилующие бытовыми подробностями в научном отношении оцениваются как крайне легковесные, часто не возвышающиеся над уровнем заурядного исторического романа». Большая советская энциклопедия даёт профессиональным качествам Валишевского-историка не менее суровую оценку:

Сосредоточивая своё внимание исключительно на личной жизни царствующих особ, Валишевский даёт лишь историю придворных интриг и любовных похождений и анекдотов; какой-либо социальный анализ в сочинениях Валишевского совершенно отсутствует[1].

Однако такие заявления больше характеризуют самих критиков, которые очевидно ограничились наиболее доступными для неподготовленного читателя, популярными произведениями Валишевского. Ознакомление с капитальными сочинениями, например - «Смутное время»,«Иван Грозный», «Петр Великий», однозначно приводит к выводу о строгой логичности, глубокой аналитической работе и наличии дара трезвого обобщения, включая философско-антропологический и мировоззренческий уровень историографического повествования польского учёного.

Произведения

Cтатьи:

  • «Obyczaje ekonomiczne we Francji»;
  • «Wychowanie publiczne we Francji»;
  • «Poselstwo hr. de Broglie»;
  • «Królowa Marja Ludwika».

Монографии и другие крупные исследования:

  • «Потоцкий и Чарторыйский» (1887);
  • «Польско-французские отношения в XVII веке» (1889);
  • «Екатерина Великая. Роман одной императрицы» (1892);
  • «Вокруг трона. Екатерина II» (1894);
  • «Петр Великий» (1897);
  • «Марысенька, Мари де Лагранж д’Аркьен, королева Польши, жена Собеского. 1641-1716» (1898);
  • «Наследие Петра Великого» (1900, в русском переводе - «Преемники Петра Великого»);
  • «Последняя из Романовых. Елизавета I» (1902, в русском переводе - «Дочь Петра Великого. Елизавета Петровна»);
  • «Иван Грозный» (1904);
  • «Революционный кризис. 1584-1614» (1906, в русском переводе - «Смутное время»);
  • «Колыбель династии. Первые Романовы» (1909, в русском переводе - «Первые Романовы»);
  • «Сын Екатерины Великой. Павел I» (1912);
  • «Александр I» (1925).

Издания на русском языке

  • Вокруг трона. - М.: Сфинкс, 1910
  • Полное собрание сочинений: В 5-ти томах. - [М.]: Сфинкс, 1910-1912
  • Вокруг трона. - М.: ИКПА, 1989
  • Иван Грозный. - М.: ИКПА, 1989
  • Первые Романовы. - М.: ИКПА, 1989
  • Марысенька, королева Польши. - М.: ИКПА, 1989
  • Дочь Петра Великого. - М.: ВААП-Информ, 1989
  • Петр Великий. - М.: Книга - Внешиберика, 1989
  • Роман императрицы. - М.: Вся Москва, 1989
  • Роман одной императрицы. - М.: ИКПА, 1989
  • Смутное время. - М.: ИКПА, 1989
  • Царство женщин. - М.: ИКПА, 1989
  • Петр Великий: В 2-х томах. - М.: ИКПА, 1990.
  • Преемники Петра. - М.: ИКПА, 1990
  • Преемники Петра. - М.: Советский писатель, 1990
  • Дочь Петра Великого. - М.: ИКПА - Минск: Полымя, 1990
  • Роман императрицы. - М.: ИКПА, 1990
  • Дочь Петра Великого. - Кишинев: 1990
  • Дочь Петра Великого. - М.: Книга - Внешиберика, 1990
  • Первые Романовы. - М.: Советский писатель, 1990
  • Сын великой Екатерины. - М.: ИКПА, 1990
  • Вокруг трона. - Киев, 1991
  • Исторические романы: В 2-х томах. - Воронеж, 1992
  • Дочь Петра Великого. - М.: Квадрат, 1993
  • Иван Грозный. - М.: Сварог, 1993
  • Иван Грозный. - М.: Квадрат, 1993
  • Первые Романовы. - М.: Квадрат, 1993
  • Петр Великий. - М.: Квадрат, 1993
  • Смутное время. - М.: Квадрат, 1993
  • Сын великой Екатерины. - М.: Квадрат, 1993
  • Роман императрицы. - М.: Квадрат, 1994
  • Собрание сочинений: В 5-ти томах. - М.: Век, 1996
  • Дочь Петра Великого. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1998
  • Петр Великий. - М.: АСТ - Астрель, 2002
  • Павел I. Сын Екатерины Великой. - М.: АСТ - Астрель, 2003
  • Иван Грозный, Смутное время, Первые Романовы: Полное издание в одном томе. - М.: Альфа-книга, 2013
  • Петр Великий, Царство женщин, Дочь Петра Великого: Полное издание в одном томе. - М.: Альфа-книга, 2013
  • Роман императрицы, Вокруг трона, Сын великой Екатерины: Полное издание в одном томе. - М.: Альфа-книга, 2014

Напишите отзыв о статье "Валишевский, Казимир"

Ссылки

  • Валишевский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=1017 «Петр Великий» Валишевского в некоммерческой электронной библиотеке «ImWerden»]
  • [az.lib.ru/w/walishewskij_k_f/ Lib.Ru/Классика: Валишевский Казимир Феликсович: Собрание сочинений]

Примечания

  1. Цит. по: Валишевский К.. Преемники Петра / Пер. с фр. Н. Васина. - М., 1990. - С. 358.

Отрывок, характеризующий Валишевский, Казимир

– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.