Валк, Сигизмунд Натанович

Сигизмунд Натанович Валк
Дата рождения:	1 декабря 1887(1887-12-01)
Место рождения:	Вильно
Дата смерти:	5 февраля 1975(1975-02-05) (87 лет)
Место смерти:	Ленинград
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	история России, историография, источниковедение, дипломатика, археография, история революционного и общественного движения.
Место работы:	ЛГУ, ЛОИИ АН СССР
Учёная степень:	доктор исторических наук (1936)
Учёное звание:	профессор (1946)
Альма-матер:	Петербургский университет (1913)
Научный руководитель:	А. С. Лаппо-Данилевский
Известные ученики:	В. С. Брачев Л. И. Емелях Н. А. Казакова М. Б. Свердлов В. И. Старцев С. В. Чирков
Награды и премии:

Сигизму́нд Ната́нович Валк (1 декабря 1887, Вильно — 5 февраля 1975, Ленинград) — советский историк, археограф, архивист, библиограф. Доктор исторических наук (1936), профессор (1946).

Образование

Учился в мужской гимназии в Лодзи (1898—1906), из которой исключён за сочувствие польским социалистам, подвергался аресту. Окончил частную гимназию П. Н. Шеймина в городе Новая Александрия (1907; с серебряной медалью), историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета (1913), ученик А. С. Лаппо-Данилевского. Доктор исторических наук (1936), профессор.

Научно-педагогическая деятельность

Был заведующим отделом русской истории в редакции «Энциклопедического словаря» братьев Гранат. В 1915—1917 служил в армии. В 1918—1927 — заведующий отделом, старший архивист Петроградского историко-революционного архива, занимался собиранием, описанием и публикацией документов по истории революционного движения в России, в том числе листовок. Подготовил к печати капитальные издания источников по истории революционного движения, сотрудничал в журнале «Красный архив».

В 1928—1929 был нештатным сотрудником Публичной библиотеки. Читал лекции по источниковедению революционного движения на курсах архивистов, преподавал археографию, архивоведение, источниковедение и историографию в Ленинградском университете, Ленинградском педагогическом институте им. А. И. Герцена, Археологическом институте, Историко-археографическом институте, Историко-лингвистическом институте, Институте философии, литературы и истории (ИФЛИ) и др. С 1932 — сотрудник Института книги, документа и письма АН СССР, с 1936 — старший научный сотрудник, заведующий секцией (сектором) Института истории АН СССР Ленинградского отделения Института истории АН СССР (ЛОИИ). Один из авторов учебника для вузов «История СССР. Т. 2. Россия в XIX в.». Занимался подготовкой правил издания документов.

В 1943—1944 преподавал в Историко-архивном институте в Москве. С 1944 возобновил преподавание на историческом факультете Ленинградского университета, продолжал быть заведующим сектором в ЛОИИ. Занимался изданием сборников документов по разным периодам российской истории — от средневековья до XX века. Опубликовал новое издание «Истории Российской» В. Н. Татищева. Занимался проблемами историографии «Русской правды», объективно оценивая вклад в изучение этого памятника древнерусского права специалистов, принадлежавших к различным поколениям и историческим школам. По его инициативе в 1968 был основан ежегодник «Вспомогательные исторические дисциплины», был редактором его восьми первых выпусков.

Автор многочисленных работ по археографии, историографии (в том числе очерка истории преподавания исторической науки в Ленинградском университете за 125 лет), источниковедению, дипломатике. По словам его ученицы, историка науки Галины Евгеньевны Павловой,

Сигизмунд Натанович Валк был человек очень скромный. Он ученик известного петербургского профессора А. С. Лаппо-Данилевского. Он нам излагал всё, что сам по крохам собирал от своего учителя. Хотя достоинства С. Н. Валка были известны всем и в Ленинграде, и в Москве, он так и скончался, не получив даже звания члена-корреспондента. А, по отзывам многих учёных, он был достоин звания академика. У него была масса трудов, он был ходячая энциклопедия по русской истории. [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/VIET/PAVLOVA.HTM]

Был женат на Искоз Белле Семеновне. Похоронен на Богословском кладбище в Санкт-Петербурге.

• «Читал он, скажем прямо, не очень эффектно. Дикция у него была плохая, и многое из того, что он говорил, просто не доходило до слушателей, потому что он ни минуты не сидел или стоял за кафедрой, а постоянно носился как вихрь по аудитории, то и дело подсаживался к кому либо за стол или вскакивал и садился на свой стол, беззаботно покачивая своими короткими ножками. При этом он непрерывно быстро говорил, прерывая речь шутками, ироничными замечаниями и каким-то особенно заразительным смехом, во время которого очень потешно запрокидывал голову, закрывал глаза, выставляя свою небольшую козлиную бородку. Наблюдать за ним было одно наслаждение, а вот понимать все, что он говорил, удавалось далеко не всем. И тем не менее его лекции любили и охотно посещали», — вспоминал Генрих Дейч.

Награды

• орден Трудового Красного Знамени (10.06.1945)

Труды

• Избранные труды по археографии. СПб., 1991.
• Избранные труды по историографии и источниковедению. СПб, 2000.
• Советская археография. М.; Л., 1948.

Публикации

• Архив «Земли и воли» и «Народной воли» (1932).
• Декреты Октябрьской революции (1933).
• Листовки Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» (1934).
• Грамоты Великого Новгорода и Пскова (1949).
• Отмена крепостного права (1950)
• Дело петрашевцев (1951).
• Революция 1905—1907 в России (1955).
• Декреты Советской власти (1957—1971).
• Крестьянское движение в России в 1796—1825 гг. (1961).
• Революционное народничество 70-х гг. XIX в. (1964—1965).
• Материалы по истории Ленинградского университета (1961).
• Проект и записки М. М. Сперанского (1961).

Библиография

• Грин Ц. И. Валк Сигизмунд Натанович // [www.nlr.ru/nlr_history/persons/info.php?id=188 Сотрудники Российской национальной библиотеки-деятели науки и культуры: Биогр. слов] / [Редкол.: Л. А. Шилов (гл. ред.) и др.]. — СПб.: Изд-во Рос. нац. б-ки, 1999. — Т. 2: Российская Публичная библиотека - Государственная Публичная библиотека в Ленинграде, 1918-1930. — 704 с. — ISBN 5-8192-0046-2.
• Исследования по отечественному источниковедению: Сборник статей, посвящённых 75-летию профессора С. Н. Валка. — М.; Л., 1964.
• Черепнин Л. В. Отечественные историки XVIII—XX вв.: Сборник статей, выступлений, воспоминаний / АН СССР, Ин-т истории СССР. — М.: Наука, 1984. — 344 с.
• Валк Сигизмунд Натанович // Историки России XX века: Биобиблиографический словарь / Автор-составитель А. А. Чернобаев. Под ред. В. А. Динеса. — Саратов: Саратовский государственный социально-экономический университет, 2005. — Т. 1 (А—Л). — С. 149-150. — 576 с. — 2 000 экз. — ISBN 5-87309-438-1.

• Ростовцев Е.А., Шишов В.О.[history.museums.spbu.ru/files/Issledovaniya/publikacii_sotrudnikov/Rostovcev_Schisov.pdf С.Н. Валк в научно-информационном пространстве в конце XX - начале XXI в. // Клио. 2013. №10 (82). С.138-144.]

Ссылки

• Валк Сигизмунд Натанович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.nlr.ru/ar/staff/valk.htm Биография]
• [annales.info/sbo/bibliogr/valk.htm Библиография]
• Дворниченко А.Ю., Сосницкий Д.А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/24.html Валк Сигизмунд Натанович // Биографика СПбГУ]

Отрывок, характеризующий Валк, Сигизмунд Натанович

– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил: