Валлон, Анри

Анри Валлон
Henri Wallon
Род деятельности:	психолог, психиатр, философ, общественный деятель
Дата рождения:	15 июня 1879(1879-06-15)
Место рождения:	Париж, Франция
Гражданство:	Франция Франция
Дата смерти:	1 декабря 1962(1962-12-01) (83 года)
Место смерти:	Париж, Франция

Анри́ Валло́н (фр. Henri Wallon; 15 июня 1879 — 1 декабря 1962) — французский психолог, нейропсихиатр, педагог, философ, общественный и политический деятель левого толка

Внук Анри-Александра Валлона, которого иногда называли «отцом» Третьей республики во Франции. Будучи убеждённым марксистом, Анри Валлон совмещал общественно-политический активизм и научные разработки в сфере психологии развития.

Биография

Научную работу начал в области психиатрии. До 1931 года работал в знаменитой клинике Сальпетриер, там же заинтересовался психологией раннего возраста. В 1908 году защитил докторскую диссертацию по медицине «Мания преследования», в 1925 году — вторую диссертацию «Стадии и расстройства психомоторного и двигательного развития ребенка». В 1920—1937 годах преподавал детскую психологию в Сорбонне. С 1937 года вёл исследовательскую и преподавательскую деятельность в Коллеж де Франс, где специально для него была образована кафедра психологии и воспитания ребёнка.

В 1931 году вступил в Социалистическую партию (СФИО). Принимая участие в Движении Сопротивления в годы Второй мировой войны, пришёл к выводу, что его основной силой являются коммунисты и в 1942 году вступил во Французскую коммунистическую партию. В качестве её представителя избирался секретарём Министерства образования и молодёжи Франции (1944), а затем депутатом парламента Франции (1945—1946). Являясь депутатом от ФКП, совместно с другим учёным-коммунистом Полем Ланжевеном возглавлял комиссию по реформированию образования страны, разработавшую «план Ланжевена-Валлона».

Психологические взгляды

Опираясь на патопсихологические (клинические) и экспериментальные данные, осмысленные в свете философии диалектического материализма, Валлон выдвинул ряд концепций. Наибольшую известность приобрели его исследования о связи действий с познанием («От действия к мысли», 1942), а также разработанная им схема онтогенетических стадий в развитии эмоциональных и познавательных сфер личности. Работы Валлона повлияли на психологию не только во Франции, но и в ряде других стран (Польша, Италия, Швейцария, Бельгия).

М. В. Гамезо, Е. А. Петрова и Л. М. Орлова приводят следующие стадии развития личности по Валлону:

• 1. Стадия внутриутробной жизни. Плод полностью зависит от материнского организма
• 2. Стадия моторной импульсивности (до 6 месяцев). На основе потребностей младенца в пище и движении формируются простейшие условные рефлексы.
• 3. Эмоциональная стадия (6 месяцев — 1 год). Посредством мимики и жестов ребёнок создаёт систему отношений с близкими людьми, в первую очередь матерью.
• 4. Сенсомоторная стадия (1—3 года). Сформированные навыки хождения и речи, ориентировочный рефлекс распространяют внимание малыша к миру за пределы узкого круга взрослых.
• 5. Стадия персонализма (3—5 лет). В ходе кризиса трёх лет у ребёнка появляется чувство собственного «Я»; распадается на 2 периода:

а) период негативного персонализма: «Я» проявляется в демонстративной самостоятельности;

б) период позитивного персонализма: «Я» проявляется в тяге быть центром внимания, сопровождается привязанностью и подражанием другим людям.

• 6. Стадия различения, иначе называемая категориальная стадия (6—11 лет). Расширение круга отношений ребёнка порождает стремление к социальным достижениям; прогрессируют умственные способности.
• 7. Стадия полового созревания и юношества. Развитие носит дисбалансированный, противоречивый характер; действия во многом направляются идеалами; развиваются самооценка и самоанализ.

Следует подчеркнуть, что в своих работах Валлон лишь намечал периодизацию психического развития, из-за чего выделение и возрастные границы стадий у других авторов (например, у Л. Ф. Обуховой), могут несколько отличаться.

Отрывок, характеризующий Валлон, Анри

– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.