Валтер, Янис Теодорович
| Янис Теодорович Валтер рус. Иван Федорович Вальтер, нем. Johann Walter-Kurau | |
| латыш. Jānis Teodors Eižens Valters | |
| Имя при рождении: |
латыш. Jānis Teodors Eižens Valters |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: | |
Янис Теодорович Валтер (рус. Иван Федорович Вальтер, латыш. Jānis Teodors Eižens Valters нем. Johann Walter-Kurau, 1869 Митава — 1932 Берлин) — латышский и немецкий художник и преподаватель. Один из основоположников современной латвийской живописи. Валтер писал пейзажи, портреты, жанровые сцены. Из семьи балтийских немцев. Работал в городе Митава (ныне Елгава) Курляндской губернии Российской империи до 1906 года, затем в Германской империи в Дрездене (1906-1917) и Берлине (после 1917 года, в период Веймарской республики).
Содержание
Биография
Янис Валтер родился в семье балтийского немца купца и ратмана Теодора Валтера и его жены (до замужества Kurau), был одним из пяти детей. В 1880 — 1888 годах учился в средней школе Митавы, где учителем рисования был Kурт Вишнер (латыш. Kurt Vīsners). Одновременно посещал студию художника Юлиуса Деринга (латыш. Julius Döring[1]) и брал уроки игры на скрипке. В 1889 — 1897 годах Валтер учился в Академии художеств в Петербурге у А. Д. Кившенко и В. Е. Маковского. Получил степень художника — живописца за дипломную работу «На рынке» (1897). Был членом кружка латышских художников «Rūķis» («Гном»)[2].
В Германии
После смерти родителей и потрясений, вызванных революцией 1905 года в России Валтер в 1906 году навсегда уехал в Германию. Он получил приглашение барона Паула фон Шлиппенбаха (нем. Paul von Schlippenbach (1869 Olai bei Mitau - 1933 Berlin) [3]), который тоже был художником, и поселился в Дрездене, где жил до 1917 года, затем переехал в Берлин. Среди причин, побудивших Валтера к эмиграции, также называют развод с женой и плохое отношение общества, в частности из-за петиции царю, которую он подписал наряду с другим выдающимся художником Латвии - Вильгельмом Пурвитисом. Картины, созданные в Германии, Валтер подписывал двойной фамилией "Walter-Kurau". В Германии у Валтера была целая плеяда учеников, позже получивших известность: Hans Zank (1889-1967), Willi Gericke (1895-1970), Ilse Heller-Lazard (1884-1934), Eva Langkammer (1888-1956), Else Lohmann (1897-1984), Minna Köhler-Roeber (1883-1957). Один из его учеников — Otto von Kursell — позже стал ректором Берлинской академии искусств.
Творчество
Из ранних произведений Валтера получили известность жанровые городские сценки и народные типажи — «На рынке» (1897), «Крестьянская девочка» ( около 1905), «Сирота» (1907) .
Валтер также писал пейзажи в реалистической манере. В более поздние годы в работах Валтера заметно влияние немецкого экспрессионизма. В живописи Валтера можно увидеть его увлечение музыкой, он сам обучался игре на скрипке и его вторая жена была скрипачка. Широкую известность в Латвии получила картина Валтера «Купающиеся мальчики» [4]
Произведения художника находятся в коллекциях Латвийского национального художественного музея, музее города Кулдига, Тукумском музее.
Напишите отзыв о статье "Валтер, Янис Теодорович"
Примечания
- ↑ [www.makslasvesture.lv/index.php/J%C5%ABliuss_D%C4%93rings Jūliuss Dērings (Julius Döring) (1818. 31. VIII – 1898. 26. IX) ]
- ↑ Māksla un arhitektūra biogrāfijās / [atb. red. Andris Vilsons, Anita Vanaga; zin. red.: Velta Holcmane … [u.c.]; fotogr.: Aivars Lode, Mārtiņš Salna]. 3. sēj. A-Kal. — Rīga : Latvijas enciklopēdija, 1995 : (Latvijas karte). — 255 lpp. : il. ; 24 cm. — (Latvija un latvieši). ISBN 5-89960-058-6 (латыш.)
- ↑ [www.deutsche-biographie.de/sfz113097.html Schlippenbach]
- ↑ [www.triskrasas.lv/makslasklase/index.php?option=com_content&task=view&id=24&Itemid=34 Johans (arī Jānis) Valters (Johann Walter)]
Ссылки
- [www.makslasvesture.lv/index.php/Johans_Valters Johans Valters (Johann Walter, arī Jānis Valters, 1869.22.I/3.II–1932.19.XII) ]
- Stella Pelše [www.studija.lv/en/?parent=557 The unknown Walter and his School]
- [www.christies.com/LotFinder/lot_details.aspx?intObjectID=5146281 Johann Walter-Kurau (1869-1932) Nude with dolls]
- Роман Штерн [restinworld.ru/stories/latvia/14900/1.html Третий классик латышской живописи]
- Lapips A., Eglits A., Janis Valters, Riga, 1953.
- Популярная художественная энциклопедия Под ред. В.М. Полевого М.: Издательство "Советская энциклопедия", 1986
- Osis, J. und Wolter, H. Johannes Walter-Kurau und seine Schule, Verden an der Aller: Galerie Pro Art, 1997, 237 S.
- Zierer, E. Objektive Wertgruppierung: Kunstmonographische Übersicht über das Werk von Walter-Kurau. Berlin: J. J. Ottens, 1930, 125 S.
- Ābele, K. Vom Impressionismus zur Moderne: Die Stilentwicklung Johann Walters zwischen 1900 und 1930. In: Studien zur Kunstgeschichte im Baltikum: Homburger Gespräche 1999–2001, hg. von L. O. Larsson, Kiel: M. C. A. Böckler-Stiftung, 2003. S. 87–110.
- Jānis Valters: reprodukciju albums, sast. K. Sūniņš, teksta aut. M. Ivanovs. Rīga: Liesma, 1978, 167 lpp.
Отрывок, характеризующий Валтер, Янис Теодорович
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
