Вальдбурги

Запрос «Вальдбург» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Вальдбурги (Waldburg) — род имперских графов из Южной Швабии и Форарльберга, в котором был наследственным пост трухзеса (сенешаля) Священной Римской империи.

Первым исторически известным Вальдбургом был Коно фон Вальдбург, настоятель аббатства Вайнгартен (1108 – 1132). Он является автором трудов «Августинский комментарий» (Augustinuskommentar) и, вероятно, «Родословной Вельфов» (Genealogia Welforum).

С пресечением рода Вальдбургов в мужском колене в 1210 году, владения и имя Вальдбургов были переняты их министериалами von Tanne, которые, не исключено, состояли в родстве с Вальдбургами. Из их числа в XIII веке трое занимали епископские кафедры в Констанце и в Шпайере. В родовом замке Вальдбургов в 1194 и 1220-40 гг. находили пристанище имперские клейноды.

Собственно, основателем рода считается Эберхард фон Танне-Вальдбург (1170-1234), в 1225 году впервые названный имперским трухзесом, и известный как советник Генриха VII.

В 1424 г. родовые владения были разделены между тремя линиями Вальдбургов. На начало XIX века существовали ветви с центрами в Вальдзе, Вольфегге и Цайле. Графы Вальдбург-Вальдзе, Вальдбург-Вурцах и Вальдбург-Цайль были в 1803 г. пожалованы княжеским титулом.

Многие из Вальдбургов прославили себя в годы Реформации:

• Георг Трухзес фон Вальдбург (1488—1531) — полководец, ответственный за подавление Крестьянской войны; под Бёблингеном он истребил не менее 3000 повстанцев.
• Отто фон Вальдбург (1514-73) — католический теолог, занимавший во время заключения Аугсбургского религиозного мира (1554) кафедру князя-епископа Аугсбурга.
• Гебхард фон Вальдбург (1547—1601) — курфюрст и князь-архиепископ Кёльна, который вступил в брак со своей возлюбленной, Агнессой фон Мансфельд, ради чего перешёл в кальвинизм. Эти события спровоцировали вооружённый конфликт католиков и протестантов за господство в Кёльне.
• Вольфганг Кристоф фон Вальдбург (1643—1688) — прусский генерал, наместник Пиллау, памятен в венгерской истории отвоеванием Эстергома у турок в 1683 году.

Основные земли Вальдбургов, расположенные между Дунаем и Иллером, при проведении германской медиатизации (1803) были включены в состав Вюртемберга как особое княжество. Представителям рода было гарантировано наследственное членство в баварском и вюртембергском ландтагах.

В начале XX века при инвентаризации имущества замка Вольфегг была обнаружена старейшая карта, на которую нанесено слово «Америка», — карта Вальдземюллера. И прошло ещё сто лет, прежде чем (в 2003 году) эту уникальную карту за 10 млн долларов [www.loc.gov/loc/lcib/0309/maps.html приобрела] у князя Вальдбурга библиотека Конгресса США.

• Резиденции Вальдбургов
• Waldburg Westansicht.jpg

  С вершины родового замка Вальдбург открывается вид на Боденское озеро и альпийские предгорья

• Wolfegg Schloss Kirche.jpg

  Княжеский замок Вольфегг

• Schloss Wolfegg by Rauch 1628.jpg

  Замок Вольфегг в 1628 году

• Schloss Wolfegg Rittersaal Konzert.jpg

  Концерт в Рыцарском зале замка Вольфегг

• SchlossZeil068.JPG

  Ренессансный дворец-замок Цайль (1599-1614)

Ссылки

• [genealogy.euweb.cz/waldburg/ Поколенная роспись рода Вальдбургов]

Отрывок, характеризующий Вальдбурги

Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.