Вальден, Герварт

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Левин и Вальден

Герварт Вальден
Herwarth Walden
Портрет работы Э. Орлика
Имя при рождении:	Georg Lewin
Дата рождения:	16 сентября 1878(1878-09-16)
Место рождения:	Берлин, Германская империя
Дата смерти:	31 октября 1941(1941-10-31) (63 года)
Место смерти:	Саратов, СССР
Род деятельности:	писатель, музыкант, художественный критик
Годы творчества:	1910—1941

Герварт Вальден, наст. имя Георг Левин (нем. Herwarth Walden, род. 16 сентября 1878 г. Берлин — ум. 31 октября 1941 г. Саратов) — немецкий писатель, музыкант, художественный критик, меценат и композитор еврейского происхождения, коммунист. Вальден был одним из выдающихся исследователей немецкого авангарда начала ХХ столетия — экспрессионизма, футуризма, дадаизма, новой предметности (или же социальный реализм).

Жизнь и творчество

Г. Вальден является одним из крупнейших пропагандистов немецкого авангардного искусства начала ХХ столетия — экспрессионизма, дадаизма, «новой вещественности».

Родился в богатой еврейской семье; изучал музыку в Берлине и во Флоренции. Позднее писал поэтические и прозаические произведения, был литературным, художественным и музыкальным критиком. В 1903 году Г. Левин основывает «Объединение за искусство» (нем. «Verein für Kunst»), в которое вскоре вступили многие выдающиеся писатели — Генрих и Томас Манны, Франк Ведекинд, Райнер Мария Рильке, Альфред Дёблин, Рихард Демель. Первой женой Левина стала поэтесса Эльза Ласкер-Шюлер, ей он обязан своим псевдонимом «Герварт Вальден», взятым из «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Д.Торо.

В 1910—1932 годах Вальден, совместно с А. Дёблином, издаёт журнал «Der Sturm», в котором печатает произведения немецкого экспрессионизма. Среди корреспондентов и литературных сотрудников журнала — крупнейшие писатели Европы того времени: Рихард Демель, Генрих Манн, Рене Шикеле, Кнут Гамсун, Анатоль Франс, Сельма Лагерлёф, Карл Краус, Петер Альтенберг, Адольф Лоос, Пауль Шнеебарт, Георг Гейм, Август Штрамм и др.

В 1912 году Вальден женился вторично, на шведской художнице Нелл Рослунд, и в последующий период много занимается изобразительным искусством. Он открывает галерею «Штурм» (нем. «Sturm-Galerie») в которой, начиная с 1912 года выставляет новинки авангардного искусства, в том числе работы художников группы Синий всадник и итальянских футуристов. Вальден открывает новые художественные таланты (Георг Шримпф, Георг Мухе, Мария Уден) и спонсирует их. В 1919 году он вступает в КПГ.

В 1924 году Вальден разводится со своей второй женой, в 1932 году женится в третий раз. В обстановке близящегося прихода к власти в Германии нацистов Вальден вместе с переводчицей Элен Борк эмигрирует в СССР, где они вступают в брак. В 1933 году у них рождается дочь Зина. Вальден живёт в Москве, занимался преподавательской деятельностью, работал в издательстве. Много писал в опровержение распространённого в Советском Союзе тезиса о близости авангардного искусства к фашизму. Эти исследования приводят к разочарованию в сталинском режиме. В 1941 году Вальден был арестован.Жене и дочери удаётся вернуться в Берлин. Скончался в 31 октября 1941 года в тюрьме близ Саратова.

Литературные и художественные работы

• Der Sturm (журнал, 1910—1932)
• Dafnislieder (для пения и фортепиано, 1910)
• Leo Ikelaar (изд.): Paul Scheerbart und Bruno Taut. Zur Geschichte einer Bekanntschaft. Briefe von 1913—1914 mit Gottfried Heinersdorff, Taut und H. W. Igel, Paderborn 1999 ISBN 3-89621-037-8
• Das Buch der Menschenliebe (роман, 1916)
• Die Härte der Weltenliebe (роман, 1917)
• [www.uni-duisburg-essen.de/lyriktheorie/texte/1918_walden.html Das Begriffliche in der Dichtung] (эссе, 1918)
• Kind (драма, 1918)
• Menschen (драма, 1918)
• Unter den Sinnen (роман, 1919)
• Die neue Malerei (эссе, 1920)
• Glaube (драма, 1920)
• Einblick in Kunst (1920)
• Sünde (драма, 1920)
• Die Beiden (драма, 1920)
• Erste Liebe (драма, 1920)
• Letzte Liebe (драма, 1920)
• Im Geschweig der Liebe (стихотворения, 1925)
• Kreidefelsen Rügen (картина маслом, 1937)
• Vulgär-Expressionismus (эссе, 1938)

См. также

• Der Sturm
• Экспрессионизм в живописи
• Экспрессионизм в литературе

Литература

• Ursula Peters: Moderne Zeiten. Die Sammlung zum 20. Jahrhundert. In Zusammenarbeit mit Andrea Legde. Verlag des Germanischen Nationalmuseums, Nürnberg 2000, ISBN 3-926982-61-6, (Kulturgeschichtliche Spaziergänge im Germanischen Nationalmuseum Bd. 3), insb. S. 11-120 passim, bes. 61ff.
• Barbara Alms, Wiebke Steinmetz (изд.): Der Sturm. Chagall, Feininger, Jawlensky, Kandinsky, Klee, Kokoschka, Macke, Marc, Schwitters und viele andere im Berlin der zehner Jahre. Hauschild, Bremen 2000, ISBN 3-89757-052-1, (Ausstellungskatalog: Städtische Galerie Delmenhorst Haus Coburg, Sammlung Stuckenberg 18. Juni bis 6. September 2000), insbes. S. 15-43 (Barbara Alms), 35-45 (Anita Beloubek-Hammer), 82-90 (Anna-Carola Krauße).
• Karl Kraus, Herwarth Walden: Feinde in Scharen. Ein wahres Vergnügen dazusein. Briefwechsel 1909—1912. Hrsg. George C. Avery. Wallstein, Göttingen 2002. ISBN 3-89244-613-X.
• Robert Hodonyi: Paul Scheerbart (1863—1915) und Herwarth Waldens Zeitschrift Der Sturm — Zum Dialog der Künste in der Berliner Moderne um 1900. In: Else-Lasker-Schüler-Jahrbuch der Klassischen Moderne 4. Hrsg. Lothar Bluhm und Andreas Meier. WVT, Trier 2010, S. 65-90.
• Robert Hodonyi: Rudolf Olden — Herwarth Walden. Briefwechsel 1937—1939. In: Rudolf Olden. Journalist gegen Hitler — Anwalt der Republik. Eine Ausstellung über den Juristen und Publizisten Rudolf Olden (1885—1940) in der Deutschen Nationalbibliothek Frankfurt a.M. (25. März 2010 bis 28. Juli 2010). Katalogbuch. Hrsg. Sylvia Asmus und Brita Eckert. Frankfurt am Main 2010, S. 69-82.

Отрывок, характеризующий Вальден, Герварт

– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.