Вальер, Сильвестро

Сильвестро Вальер

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Сильвестро Вальеро или Вальер (28 марта 1630, Венеция — 7 июля 1700, Венеция, Венецианская республика) — 109-й дож Венеции. Правил с 25 февраля 1694 до своей смерти. Морейская война между Венецианской республикой и Османской империей, шедшей с 1684, закончилась в правление Вальера в январе 1699 года.

Биография

Единственный сын Бертуччо Вальера, дожа Республики с 1656 по 1658 годы. Согласно хроникам, не выделялся каким-то особыми качествами, если не считать статную внешность и хорошо поставленную речь. Поэтому политическую карьеру сделал на дипломатическом поприще, где эти качества могли быть оценены окружающими. Никогда не отказывал себе в удовольствиях, но при этом не был скупым и помогал бедным, за что был очень популярен в народе.

Правление

После смерти Франческо Морозини в Венеции не было человека, сравнимого с ним по авторитету в вопросах войны и экономики. Уже много лет Венеция вела изнурительную войну, которая опустошала казну и отнимала много сил. Поэтому новым дожем выбрали человека с представительной внешностью, но без чрезмерных амбиций. Франческо Морозини стал дожем 25 февраля 1694 года, после чего сразу же организовал в городе торжественные мероприятия для всех социальных слоёв. Во время его правления продолжалась война с турками с переменным успехом, которая была закончена в январе 1699 года Карловицким миром. По условиям мирного договора за Венецией были закреплены Пелопоннес и Далмация, но Венеция осталась недовольна, ибо считала, что это не покроет понесённых на войну расходов.

Скончался 7 июля 1700 года и похоронен вместе со своей женой и своим отцом (тоже дожем), в роскошном склепе, выполненном в стиле «барокко», в Базилике святых Иоанна и Павла.

• Interior of Santi Giovanni e Paolo (Venice) - Monument of the Valier family.jpg

  Надгробный монумент семейства Вальер.

• Interior of Santi Giovanni e Paolo (Venice) - Silvestro Valier.jpg

  Статуя дожа Сильвестро Вальера.

Отрывок, характеризующий Вальер, Сильвестро

Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.