Вальрас, Леон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мари Эспри Леон Вальрас
Marie-Ésprit-Léon Walras
Дата рождения:

16 декабря 1834(1834-12-16)

Место рождения:

Эврё, Франция

Дата смерти:

5 января 1910(1910-01-05) (75 лет)

Место смерти:

Монтрё, Швейцария

Страна:

Франция

Научная сфера:

экономика

Место работы:

Лозаннский университет

Известен как:

лидер лозаннской школы маржинализма

Мари Эспри Леон Вальрас (фр. Marie-Ésprit-Léon Walras; 16 декабря 1834, Эврё, Франция — 5 января 1910, Монтрё, Швейцария) — французский экономист, лидер лозаннской школы маржинализма.

Сын Огюста Вальраса.

С 1870 по 1892 гг. являлся профессором Лозаннского университета. Основатель концепции общего экономического равновесия.

Исследованием творчества учёного занимаются Центр междисциплинарных исследований Вальраса – Парето (Лозанна); Международная ассоциация Вальраса[⇨] и Центр Огюста и Леона Вальрасов (Лион).





Биография

Леон Вальрас родился в г. Эвре (Франция) в семье философа и экономиста Огюста Вальраса. В юности он пытался найти себя в различных областях: учился в Горном институте, увлекался философией, литературой, историей, пока под влиянием отца не воодушевился идеей создания социальной науки и даже разработал грандиозный план осуществления этой цели. Научная карьера Вальраса началась после удачного выступления на Международном конгрессе по проблеме налогов в 1860 г. в Лозанне, после чего он получил кафедру политической экономии юридического факультета Лозаннского университета, где проработал до своей отставки в 1892 г. На посту заведующего кафедрой его сменил В. Парето. Уйдя в отставку, Вальрас продолжил активно работать.

Основные идеи

  • Впервые ввёл наиболее общие критерии рыночного равновесия: «спрос равен предложению»
  • Предложил концепцию общего экономического равновесия, первая математическая интерпретация
  • Ввёл понятие четырёх рынков: труда, капитала, финансовый, потребительских благ и услуг
  • Ввёл математические методы как обязательный элемент экономической науки.

Основные произведения

  • «Элементы чистой политической экономии» (Elements d’èconomie politique pure, 1874);[1]
  • «Этюды социальной экономии» (Etudes d’èconomie sociale, 1896);
  • «Этюды прикладной политической экономии» (Etudes d’èconomie politique appliquee, 1898).

Международная ассоциация Вальраса

Основной источник: [www.unil.ch/walras Страница ассоциации на сайте Лозаннского университета]

Международная ассоциация Вальраса (фр. L’Association Internationale Walras; AIW) — международное экономическое научное общество; основана в 1997 г. по инициативе профессора Д. Уокера. Главной целью ассоциации является изучение творчества и развитие идей Л. Вальраса. Президентом ассоциации является Р. Баранзини. Среди членов ассоциации: нобелевский лауреат П. Самуэльсон.

Ассоциация провела ряд научных коллоквиумов, посвященных творчеству ученого: 1999 — Париж; 2000 — Дижон; 2002 — Лион; 2004 — Ницца. В 2006 г. коллоквиум прошел 21-22 сентября в Лозанне.

Напишите отзыв о статье "Вальрас, Леон"

Примечания

  1. [gallery.economicus.ru/cgi-bin/frame_rightn_newlife.pl?type=in&links=./in/walras/biogr/walras_b1.txt&img=brief.gif&name=walras Галерея экономистов Economicus.Ru- Леон Вальрас]. Проверено 8 апреля 2013.

Литература

Ссылки

  • [vocable.ru/dictionary/534/word/%CB%E5%EE%ED+%C2%E0%EB%FC%F0%E0%F1/ Леон Вальрас]


Отрывок, характеризующий Вальрас, Леон

– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.