Вальцев, Виталий Геннадиевич

Вальцев Виталий Геннадиевич
Дата рождения:	7 ноября 1917(1917-11-07)
Место рождения:	Космынино Костромская губерния
Дата смерти:	7 декабря 1989(1989-12-07) (72 года)
Место смерти:	Ленинград
Гражданство:	РСФСР РСФСР СССР СССР
Жанр:	портрет, пейзаж, жанровая картина
Учёба:	Институт имени Репина
Стиль:	Реализм

Вальцев Виталий Геннадиевич (7 ноября 1917, пос. Космынино, Костромская губерния — 7 декабря 1989, Ленинград, СССР) — российский советский живописец, график и педагог, кандидат искусствоведения, профессор Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Репина, член Ленинградского Союза художников.

Биография

Вальцев Виталий Геннадиевич родился 7 ноября 1917 года в селе Космынино Нерехтского района Костромской губернии. В 1936 году поступил на живописный факультет Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры. Занимался у И. Бродского. Участник Великой Отечественной войны. После демобилизации вернулся к учёбе и окончил институт в 1948 году по мастерской Р. Френца с присвоением квалификации художника живописи. Дипломная работа — жанровая картина «У походной кухни».

После окончания учёбы занимался в аспирантуре института. Кандидат искусствоведения (1954). С 1949 года преподавал в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина, профессор. Член Ленинградского Союза художников с 1948 года. Участник выставок с 1940 года. Автор картин «Утро на Волге» (1936), «Песчаный холм» (1947), «Колхозный пейзаж» (1951), «Комсомольцы на добыче торфа», «Пора сенокоса» (обе 1954), «Первые дни в наркомате» (1956), «Летом» (1957), «На лесах» (1960), «Девушки на лесах» (1963), «Ленинградцам (В зимний день)» (1964), «Красные косынки» (1967) и др.

Вальцев Виталий Геннадиевич скончался 7 декабря 1989 года в Ленинграде на семьдесят третьем году жизни. Его произведения находятся в Государственном Русском музее, в музеях и частных собраниях в России, Франции, Японии и других странах.

Выставки

Выставки с участием Вальцева Виталия Геннадиевича  

• 1951 год (Ленинград): Выставка произведений ленинградских художников.
• 1957 год (Ленинград): 1917 - 1957. Выставка произведений ленинградских художников.
• 1960 год (Ленинград): Выставка произведений ленинградских художников.
• 1976 год (Москва): Изобразительное искусство Ленинграда.
• 1985 год (Ленинград): 40 лет Великой победы. Выставка произведений художников - ветеранов Великой Отечественной войны.

Источники

• Выставка произведений ленинградских художников 1951 года. Каталог. — Л: Лениздат, 1951. — с.7.
• Серов В. Знать жизнь, показывать правду жизни // Ленинградский альманах. Кн. 8. Л., Лениздат, 1954. С.306-311.
• 1917 — 1957. Выставка произведений ленинградских художников. Каталог. — Л: Ленинградский художник, 1958. — с.7.
• Выставка произведений ленинградских художников 1960 года. Каталог. — Л: Художник РСФСР, 1961. — с.12.
• Ленинград. Зональная выставка. — Л: Художник РСФСР, 1965. — с.13.
• Художники народов СССР. Биобиблиографический словарь. Том 2. — М: Искусство, 1972. — с.160.
• Изобразительное искусство Ленинграда. Каталог выставки. — Л: Художник РСФСР, 1976. — с.16.
• Леняшин В. Поиски художественной правды // Художник. 1981, № 1. С.8-17.
• Справочник членов Ленинградской организации Союза художников РСФСР. — Л: Художник РСФСР, 1987. — с.21.
• Matthew Cullerne Bown. A Dictionary of Twentieth Century Russian And Soviet Painters. 1900 — 1980s. — London: Izomar Limited, 1998.
• Мы помним… Художники, искусствоведы — участники Великой Отечественной войны. — М: Союз художников России, 2000. — с.57.
• Иванов С. В. Неизвестный соцреализм. Ленинградская школа. — Санкт-Петербург: НП-Принт, 2007. — с.357-359, 361, 366, 370, 393, 395. ISBN 5-901724-21-6, ISBN 978-5-901724-21-7.
• Юбилейный Справочник выпускников Санкт-Петербургского академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Российской Академии художеств. 1915—2005. — Санкт Петербург: «Первоцвет», 2007. — с.32.
• Тютрина, Е. А. Вальцев Виталий Геннадиевич //Страницы памяти. Справочно-биографический сборник. 1941-1945. Художники Санкт-Петербургского (Ленинградского) Союза художников — ветераны Великой Отечественной войны. Кн.1. СПб: Петрополис, 2014. С.168-170.

См. также

• Изобразительное искусство Ленинграда
• Список живописцев Ленинградского Союза художников
• Ленинградский Союз художников

Отрывок, характеризующий Вальцев, Виталий Геннадиевич

– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.