Вампирский фольклор по регионам мира

Легенды о вампирах существуют на протяжении тысячелетий практически во всех культурах; у древних месопотамцев, евреев, греков и римлян были рассказы о демонических сущностях и пьющих кровь духах, которые считаются "предшественниками" современных вампиров. Однако, несмотря на появление вампироподобных существ в легендах этих древних цивилизаций, фольклорный образ вампира в том виде, в каком мы знаем его сегодня, происходит почти исключительно из юго-восточной Европы начала XVIII века, когда словесные традиции многих этнических групп этого региона были записаны и опубликованы. В большинстве случаев вампиры являются ревенантами злодеев, жертвами самоубийств или ведьмами, но также может быть создан злобными духами из трупов или посредством укуса другого вампира. Вера в такие легенд стала настолько распространена, что в некоторых областях это вызвало массовую истерию и даже публичные казни людей, которые, как полагали, были вампирами.

Вера в вампиров в древних цивилизациях

В Индии в старом санскритском фольклоре находили рассказы о Vetala, существах, которые поселялись в трупах. Хотя большинство Vetala легенды были скомпилированы в Baital Pachisi, заметная история из Kathasaritsagara рассказывает о короля Викрамадитья (Vikramāditya ) и его ночных походах, чтобы захватить кого-то неуловимого. Vetala описывается как неживое существо, которые, подобно летучей мыши день висит вниз головой на деревьях на территории захоронений и кладбищ (чем связывается с современным пониманием вампиризма). Pishacha, вернувшийся дух злодея или того, кто умер безумным, также обладает некоторыми атрибутами вампиров.

Ве́дьма (от ст.-слав. ведать — «та, что обладает ведовством, знанием»; также вештица, волшебница, колдунья, чаровница[1]) — женщина, практикующая магию (колдовство), а также обладающая магическими способностями и знаниями. Слово «ведьма» имеет также ругательное, завистливое и саркастическое значение.

Литература

• Barber Paul. Vampires, Burial and Death: Folklore and Reality. — New York: Yale University Press, 1988. — ISBN 0-300-04126-8.
• Bunson Matthew. The Vampire Encyclopedia. — London: Thames & Hudson, 1993. — ISBN 0-500-27748-6.
• Burkhardt Dagmar. Vampirglaube und Vampirsage auf dem Balkan // Beiträge zur Südosteuropa-Forschung: Anlässlich des I. Internationalen Balkanologenkongresses in Sofia 26. VIII.-1. IX. 1966. — Munich: Rudolf Trofenik, 1966.
• Cohen Daniel. Encyclopedia of Monsters: Bigfoot, Chinese Wildman, Nessie, Sea Ape, Werewolf and many more... — London: Michael O'Mara Books Ltd, 1989. — ISBN 0-948397-94-2.
• Créméné Adrien. La mythologie du vampire en Roumanie. — Monaco: Rocher, 1981. — ISBN 2-268-00095-8.
• Hurwitz Siegmund. Lilith, the First Eve: Historical and Psychological Aspects of the Dark Feminine / Gela Jacobson (trans.). — Einsiedeln, Switzerland: Daimon Verlag, 1992. — ISBN 3-85630-732-X.
• Jones Ernest. The Vampire // On the Nightmare. — London: Hogarth Press and Institute of Psycho-Analysis, 1931. — ISBN 0-394-54835-3.
• Marigny Jean. Vampires: The World of the Undead. — London: Thames & Hudson, 1993. — ISBN 0-500-30041-0.
• Schwartz Howard. Lilith's Cave: Jewish tales of the supernatural. — San Francisco: Harper & Row, 1988. — ISBN 0-06-250779-6.
• Skal David J. V is for Vampire. — New York: Plume, 1996. — ISBN 0-452-27173-8.
• Silver Alain. The Vampire Film: From Nosferatu to Bram Stoker's Dracula. — New York: Limelight, 1993. — ISBN 0-87910-170-9.

Отрывок, характеризующий Вампирский фольклор по регионам мира

Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]