Вампиры (фильм, 1915)
| Вампиры | |
| Les Vampires | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Мюзидора |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
399 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
Вампиры (фр. Les Vampires, 1915) — сериал из 10 частей, снятый Луи Фейадом. Он повествует о банде, члены которой называют себя Вампирами, и состоит из 10 эпизодов, продолжительностью от 13 и до 60 минут; общая продолжительность сериала — 399 минут.
Содержание
Сюжет
Париж находится во власти террора, против которого полиция бессильна. Преступная организация, известная как Вампиры, совершает погромы, убийства, грабежи, похищения. Их поступки отличаются точностью и дерзостью. Ничего не известно о банде злодеев за исключением того, что у них во главе Великий Вампир и его соблазнительный партнёр, Ирма Веп. Журналист Филипп Геранд, расследуя убийство правительственного должностного лица, нападает на след Вампиров. Так начинается его длинное дело, благодаря которому он хочет избавить Париж от этого бича. Мюзидора играет загадочную воровку-обольстительницу, постоянно появляющуюся в светских кругах, а на самом деле являющуюся одним из опасных членов банды. Её героиня появлялась на экране в образе светской красавицы, певицы, телефонистки, горничной и др.
Художественные особенности
Сериал «Вампиры» был чрезвычайно популярен во Франции в военное время.
Во время съёмок Фейад импровизировал со сценарием в зависимости от обстоятельств. Этот фильм не был типичным многосерийным фильмом своего времени, так как его еженедельные выпуски не подкреплялись рассказами в крупной прессе. Содержание каждой картины печаталось отдельными книжечками, которые писал популярный романист Жорж Мейрс, а выпускал издатель Тайандье.[1]
«…Без поддержки влиятельной газеты „Вампиры“ были менее популярны, чем „Похождения Элен“, хотя они и предшествовали боевику Пирл Уайт, начавшему выходить в ноябре 1915 года…» (Жорж Садуль[1])
Сериал сделал очень популярной актрису Мюзидору, первую роковую женщину в истории кино. Её чёрный костюм очень соответствует её образу и в то же время очень шёл ей самой, её взгляд с экрана на зрителей очаровывал, киноаудитория того времени восхищалась ею.
Фильм «Вампиры» расценивается как шедевр жанра криминального триллера (хотя он снят прежде, чем сложился такой жанр). С недавним выпуском на DVD сериал нашёл новое поколение поклонников. Авторитетный критик Джонатан Розенбаум числит «Вампиров» среди вершин мирового кинематографа.[2]
Луи Арагон и Андре Бретон о фильме: «…Вскоре все поймут, что нет ничего более реалистического и в то же время поэтичного, чем кинофельетоны, которые были в своё время радостью всех вольных умов. В „Похождениях Элен“ и в „Вампирах“ проявилась великая сущность нашего века независимо от моды и от вкусов публики. Пойдем со мной, и я покажу тебе, как пишут историю: вот 1917 год!»[1]
В ролях
- Мюзидора — Ирма Веп
- Эдуард Мате — Филипп Геранд
- Марсель Левек — Оскар Мазаметт
- Жан Эме — Великий Вампир
- Луи Лебас — Отец Тишина
- Фернан Херрманн — Хуан-Хосе Морено
- Стася Наперковская — Марфа Кутилофф
- Луиз Лагранж — Джейн Бремонтьер
- Рене Карл
- Жак Фейдер
- Сюзанн Ле Брэт
Интересные факты
- Мюзидора была акробатом и все трюки в фильме делала сама.
- Мюзидора стала так знаменита, что впоследствии Фейад пригласил Мюзидору в фильм Жюдеск.
- До Мюзидоры в чёрном трико уже выступала Жозет Андрио, но её трико было бумажным.[1]
- «Вампиров» обвиняли в том, что они увеличивают число преступлений. Администрация субсидировавшего их банка была недоволен этими упреками, высказанными ей министром Мальви, и «Вампиры» прервали серии своих преступлений.[1]
- После «Вампиров» Фейад начал снимать новый серийный фильм «Жюдекс» — гимн благородным сыщикам, поборникам правосудия.[1]
- Фейад был чрезвычайно горд, когда «Большая Берта» обстреляла Париж с расстояния, считавшегося до того времени недоступным для артиллерии. Он ещё в 1915 году придумал в своем фильме беззвучную электрическую пушку, стрелявшую за 100 километров, и считал себя истинным изобретателем «Большой Берты».[1]
- Сюжет фильма «Ирма Веп» (1996) строится вокруг того, что режиссёр Рене Видаль пробует делать ремейк фильма «Вампиры» 1915 года.
Фильмы серии
- Пропавшая голова (La Tête Coupée)
- Убийца с кольцом (La Bague Qui Tue)
- Красная книжка с тайнописью (Le Cryptogramme Rouge)
- Призрак (Le Spectre)
- Сбежавший мертвец (L'évasion Du Mort)
- Завораживающие глаза (Les Yeux Qui Fascinent)
- Исчадие сатаны (Satanas)
- Повелитель молний (Le Maître de la Foudre)
- Ядовитых дел мастер (L’homme des Poisons)
- Кровавая свадьба (Les Noces Sanglantes)
- Les Vampires - La tête coupée (1915).webm
Épisode 1 : Пропавшая голова (La Tête Coupée) (1915)
- Les Vampires - La Bague qui tue (1915).webm
Épisode 2 : Убийца с кольцом (La Bague Qui Tue) (1915)
- Les Vampires - Le Cryptogramme rouge (1915).webm
Épisode 3 : Красная книжка с тайнописью (Le Cryptogramme Rouge) (1915)
- Les Vampires - Le Spectre (1916).webm
Épisode 4 : Призрак (Le Spectre) (1916)
- Les Vampires - L'Evasion du mort (1916).webm
Épisode 5 : Сбежавший мертвец (L'évasion Du Mort) (1916)
- Les Vampires - Les Yeux qui fascinent (1916).webm
Épisode 6 : Завораживающие глаза (Les Yeux Qui Fascinent) (1916)
- Les Vampires - Satanas(1916).webm
Épisode 7 : 'Исчадие сатаны (Satanas) (1916)
- Les Vampires - Le Maître de la foudre (1916).webm
Épisode 8 : Повелитель молний (Le Maître de la Foudre)e (1916)
- Les Vampires - L'Homme des poisons (1916).webm
Épisode 9 : Ядовитых дел мастер (L’homme des Poisons) (1916)
- Les Vampires - Les Noces sanglantes (1916).webm
Épisode 10 : Кровавая свадьба (Les Noces Sanglantes) (1916)
Напишите отзыв о статье "Вампиры (фильм, 1915)"
Примечания
Ссылки
- «Вампиры» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Вампиры (фильм, 1915)
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
