Ванденко, Андрей Евгеньевич

Андрей Ванденко
Род деятельности:	журналист
Дата рождения:	8 ноября 1959(1959-11-08) (64 года)
Место рождения:	Ворошиловград
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Супруга:	Анна Ванденко
Дети:	Антон Ванденко Михаил Ванденко Иван Ванденко

Андрей Евгеньевич Ванде́нко - один из ведущих российских журналистов, более четверти века работающий в жанре интервью, автор нескольких тысяч бесед с высшими государственными деятелями, первыми лицами культуры, политики, спорта и бизнеса, лауреат профессиональных премий и наград, руководитель спецпроекта Информационного агентства России ТАСС — [tass.ru/opinions/top-officials «Первые лица»].

Получил признание в профессиональной журналистской среде благодаря способности делать интервью-портреты «в полный рост» — раскрывать собеседников, задавать неугодные вопросы и при этом сохранять мирный ход беседы.

Биография

Родился 8 ноября 1959 года на Украине в городе Ворошиловграде (ныне Луганске) в семье выпускников Харьковского политеха, распределённых на Ворошиловградский тепловозостроительный завод после окончания института. Отец — Ванденко Евгений Дмитриевич, секретарь парткома угольного НИИ, внештатный помощник первого секретаря Ворошиловградского обкома партии. Мать — Ванденко Нина Владимировна, преподаватель теоретической механики и сопромата машиностроительного техникума. Младший брат Игорь Ванденко (1964 г.р.) в настоящее время работает шеф-редактором газеты «Новые Известия».

Карьера

Публиковаться в газетах начал в четвёртом классе, в 1975 году победил в украинском республиканском конкурсе ко Дню Победы, опубликовав рассказ про своего деда-ветерана войны.

В 1977 году окончил среднюю школу № 30 г. Луганска и в том же году поступил на факультет журналистики Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко.

После окончания журфака КГУ в 1982 году публиковался в украинской республиканской молодёжной печати, с 1987 года работал собкором газеты «Пионерская правда» по Украине и Молдавии. В числе первых журналистов отправился освещать аварию на Чернобыльской АЭС. В 1989 году переведен на работу в Москву на должность редактора отдела информации, члена редколлегии газеты «Пионерская правда».

В 1990 году начал публиковать интервью в газетах «Труд», «Аргументы и Факты», «Семья», журнале «Огонёк».

С 1992 года работал сначала ответственным секретарем, а в 1993—1994 главным редактором частного еженедельника «Новый Взгляд». С середины 1990-х несколько лет вёл авторскую рубрику в газете «Комсомольская правда» — «Беседы с Андреем Ванденко», работал обозревателем в еженедельнике «Собеседник».

Активно публиковался в большинстве российских газет и журналов. В качестве спецкора «Советского спорта» освещал Олимпийские игры в Пекине, Ванкувере, Лондоне, где готовил интервью с российскими чемпионами и призёрами Игр.

С мая 2005 по март 2014 года — обозреватель еженедельного общественно-политического журнала «Итоги», где с 2003 по 2014 год подготовил более четырехсот эксклюзивных интервью с наиболее известными личностями страны, в том числе, в авторской рубрике «История от первого лица» «Итоги».

После закрытия в марте 2014 года тогдашним руководителем «Газпром-Медиа» Михаилом Лесиным журнала «Итоги» приглашён на работу в ТАСС руководителем спецпроекта [tass.ru/opinions/top-officials «Первые лица» ИТАР-ТАСС], в котором публикует интервью с российскими чиновниками, политиками и бизнесменами — президентом России, руководителями министерств и ведомств, ведущими представителями законодательной и судебной власти, государственных корпораций и компаний.

Премии

• 2006 — Лауреат премии «Искра» в жанре «Интервью» за публикацию [www.itogi.ru/archive/2006/38/36228.html «Самосуд»] в журнале «Итоги».
• 2016 — Журналист года в жанре «Интервью» Ежегодного Всероссийского конкурса деловой журналистики РСПП по итогам 2015.

Библиография

Телеинтервью

Владимир Путин — интервью записано в рамках спецпроекта ТАСС «Первые лица» 13 ноября во Владивостоке. Хронометраж 1 час 22 мин. Беседа получила широкий резонанс в западных СМИ.

Книги

«Их Кремль» — Сборник эксклюзивных интервью / Андрей Ванденко, Евгений Додолев, 111 с. ил. 21 см, М. Изд. дом «Новый взгляд» : Моск. правда 1992.

«ГКЧП. Версия» — Сборник эксклюзивных интервью / Андрей Ванденко 110 с. ил. 21 см, М. ТОО «Новый взгляд» : Изд.-полигр. комплекс «Моск. правда» 1993.

Публикации

Журнал «Итоги» — [www.itogi.ru/archive/2006/38/36228.html № 38 / 536 от 18 сентября 2006 — «Самосуд»] Интервью с Петром Мамоновым: «Страшный суд не на небе, он — здесь, на земле. Каждый день вершится. Сам себе приговор выносишь. Окончательный, без обжалований и апелляций» — получил премию «Искра» в 2007 в жанре «Интервью».

Отрывок, характеризующий Ванденко, Андрей Евгеньевич

Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.