Вандерлин, Джон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Джон Вандерлин
John Vanderlyn

Автопортрет. 1800 г.
Дата рождения:

18 октября 1775(1775-10-18)

Место рождения:

Кингстон (штат Нью-Йорк, США)

Дата смерти:

23 сентября 1852(1852-09-23) (76 лет)

Место смерти:

Кингстон (штат Нью-Йорк, США)

Гражданство:

США США

Жанр:

историческая живопись
портрет

Стиль:

неоклассицизм

Покровители:

Аарон Бёрр

Джон Вандерлин (англ. John Vanderlyn, 18 октября 1775, Кингстон (Нью-Йорк) — 23 сентября 1852, там же) — американский художник, представитель неоклассицизма.



Биография

Родился в Кингстоне — первой столице штата Нью-Йорк. В детстве работал продавцом газет, затем отправился в Филадельфию, где постигал основы живописи в мастерской Гилберта Стюарта, копируя написанные мастером портреты, в том числе один из них Аарона Бёрра, ставшего впоследствии третьим вице-президентом США. Бёрр обратил внимание на талантливого юношу и в 1796 отправил Вандерлина в Париж, где тот учился в течение пяти лет в мастерской Венсана. Вандерлин был первым американцем, учившимся живописи во Франции, а не в Англии.

В 1801 вернулся в Соединенные Штаты и поселился в доме своего покровителя Бёрра, где написал известный портрет вице-президента и его дочери. В 1802 он написал два полотна с изображением Ниагарского водопада, которые были выгравированы и изданы в Лондоне в 1804 году. В 1803 Вандерлин вернулся в Париж, посетил Англию в 1805 году.

Затем отправился в Рим, где он пишет свою картину «Гай Марий на развалинах Карфагена», которая была выставлена в Париже и получила золотую медаль Наполеона. Этот успех привел к тому, что художник остался в Париже ещё на семь лет, в течение которых он пользовался большой популярностью у публики и критиков. Когда Аарон Бёрр отправился в добровольное изгнание в Европу, в Париж, Вандерлин стал на некоторое время его единственной поддержкой.

В 1812 году живописец продемонстрировал в Нью-Йорке свою картину «Ариадна на острове Наксос». Это академическое изображение обнаженной натуры было сочтено в США непристойным. Чтобы выжить, художник был вынужден обратиться к более коммерческому виду искусства — панорамам, в специально построенном в Нью-Йорке здании, где создал панорамы Парижа, Афин, Мехико, Версаля.

В 1815 он окончательно вернулся в Соединенные Штаты. Писал портреты различных выдающихся людей государства, в том числе Д. Вашингтона (для Палаты представителей США), Джеймса Монро, Джона Кэлхуна, первого избранного губернатора Нью-Йорка Джорджа Клинтона, Эндрю Джексона, Закари Тейлора и др.

Однако ни его портреты, ни панорамы не принесли ему финансового успеха в США, отчасти потому, что он работал очень медленно.

В 1842 , благодаря связям, он получил заказ Конгресса написать картину о высадке Колумба на землю Америки. Это полотно было позже воспроизведено в виде гравюры и использовано на почтовой 2-х центовой марке образца 1893 года.

Умер в бедности в Кингстоне, Нью-Йорк, 23 сентября 1852 года.

Напишите отзыв о статье "Вандерлин, Джон"

Ссылки

  • [www.1911encyclopedia.org/John_Vanderlyn Джон Вандерлин на Encyclopædia Britannica] (англ.)

Отрывок, характеризующий Вандерлин, Джон

Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.