Ванзейская конференция

Ванзейская конференция
Вилла Марлир, где проходило совещание. Ныне музей
Дата проведения	20 января 1942 г.
Место проведения	Гросер-Ванзе, Берлин, Германия
Рассмотренные вопросы	Окончательное решение еврейского вопроса
Ванзейская конференция на Викискладе

Ванзейская конференция — совещание представителей правительства и руководителей нацистской партии Германии, состоявшееся 20 января 1942 года на озере Ванзе на вилле «Марлир» в Берлине, расположенной по адресу: ул. Ам-Гросен-Ванзе (нем. Am Großen Wannsee), д. 56-58. На Ванзейской конференции были определены пути и средства «окончательного решения еврейского вопроса» — программы геноцида еврейского населения Европы (в настоящее время используется термин «Холокост»).

Предпосылки

Геноцид евреев начался ещё до Ванзейской конференции. 31 июля 1941 года Герман Геринг подписал приказ о назначении начальника Главного управления имперской безопасности (РСХА) Рейнхарда Гейдриха ответственным за «окончательное решение еврейского вопроса».

На оккупированных Германией территориях СССР во второй половине 1941 года айнзатцгруппами, подчинёнными РСХА, было убито около 1 млн евреев. Так, в августе 1941 года в Каменец-Подольском была проведено массовое истребление депортированных евреев из Европы, затем в ноябре аналогичная акция повторилась в Рижском гетто . 23 октября была полностью запрещена еврейская эмиграция с территорий, подконтрольных нацистам. В декабре 1941 года начал функционировать первый лагерь уничтожения в Хелмно. В этот же период начал строиться лагерь уничтожения Белжец, а в Освенциме были проведены первые опыты по отравлению газом Циклон Б (его испытывали на советских военнопленных).

Саул Фридлендер считает, что эти события в комплексе свидетельствуют о существовании к этому времени плана массового уничтожения евреев. Аналогичного мнения придерживается Кристофер Браунинг (англ.) — он полагает, что переход от планов переселения к планам тотального уничтожения произошёл в сентябре-октябре 1941 года. Таким образом, к концу 1941 года период поиска путей решения «еврейского вопроса» был завершён.

Подготовка

29 ноября 1941 года Гейдрихом были разосланы приглашения на конференцию для обсуждения наиболее быстрых и экономичных путей решения об избавлении Европы от еврейского населения. В условиях военного времени ранний план переселения евреев Европы на Мадагаскар представлялся непрактичным. Вместо этого планировалось собрать евреев со всей Европы и депортировать их на Восток в трудовые лагеря, где они от тяжёлых условий вымерли бы, а остальные подверглись «соответствующей обработке». В работе конференции приняло небольшое число участников — всего 15 высших руководителей разных государственных институтов: гестапо, службы безопасности СС, высокопоставленные члены НСДАП, представители различных министерств нацистской Германии — министерства юстиции и иностранных дел, агентства национальности и переселений, а также учреждения, ответственного за распределение еврейской собственности. Более половины из присутствующих на конференции имели докторские степени, полученные в немецких университетах. Они были хорошо информированы о политике по отношению к евреям и понимали важность вклада каждого ведомства в осуществление этого плана. Они понимали, что «эвакуация на восток» — это эвфемизм для депортации в концлагеря, «окончательное решение» означает уничтожение европейских евреев.

Первоначально конференция была назначена на 9 декабря 1941 года, но затем была отложена до 20 января 1942 года из-за того, что 5 декабря началось контр-наступление Красной Армии под Москвой, 7 декабря Япония совершила нападение на Пёрл-Харбор а Гитлер объявил войну США.

Местом проведения конференции Гейдрих избрал уютный и живописный берлинский особняк «Марлир». Гости приглашались на завтрак в 9:00, заседание же назначалось на 12:00. Важную роль в подготовке и проведении конференции играл начальник отдела гестапо IV-B-4 оберштурмбаннфюрер СС Адольф Эйхман.

Ход конференции

Ванзейская конференция продолжалась всего полтора часа. Две трети времени заняло выступление Гейдриха, который обратился к присутствующим с речью, в которой отметил, что

…другим возможным решением еврейской проблемы является поиск места для эмиграции евреев — то есть эвакуации евреев на восток… Такие действия однако, рассматриваются как временная мера, но практический опыт уже накоплен и имеет чрезвычайную важность для будущего окончательного решения еврейского вопроса.

К началу конференции Гитлер уже принял принципиальное решение о целях и способах разрешения еврейского вопроса. На конференции обсуждались вопросы технического характера. Одним из них была проблема смешанных еврейско-арийских браков — считать ли евреями людей, один из родителей которых еврей, а другой немец, и как поступать с теми, у кого еврейская бабушка или дед. Решение по данному вопросу так и не было принято и было отложено до следующих заседаний.

Адольф Эйхман, составлявший протокол конференции, сообщил присутствующим, что в соответствии с полученным ранее приказом Гитлера следует немедленно приступить к выселению евреев в Восточную Европу (на территорию оккупированной Польши, где и были впоследствии построены большинство концлагерей). В протоколе не упоминается о газовых камерах и крематориях, а говорится о «каторжных работах, на которых, надо надеяться, большинство умрут», а также о том, что нельзя оставлять в живых уцелевших, поскольку они будут ядром для возрождения.

Каждый из участников получил копию протокола. Перед концом войны почти все участники уничтожили свои копии, однако одна копия была найдена в 1947 году в архиве Министерства иностранных дел уцелевшей благодаря тому, что её хозяин находился в концентрационном лагере в конце войны.

В 1961 году во время суда над Эйхманом в Иерусалиме он свидетельствовал, что после окончания официальной части конференции в неформальной обстановке, с коньяком, участники не стесняясь, без иносказаний обсуждали результаты заседания, прямо говорили об убийствах, ликвидации и уничтожении.

Содержание заключительного протокола

В протоколе ясно обозначена цель данной конференции — разработка чёткого плана реализации «окончательного решения еврейского вопроса» и согласования действий различных ведомств. Главное ответственное за исполнение плана лицо — Гиммлер.

Гейдрих вкратце изложил присутствующим главные «достижения» нацистской расовой политики на тот день. Среди них — вытеснение евреев из всех областей жизни Рейха с помощью Нюрнбергских расовых законов, вынуждение к эмиграции. Вместе с тем отмечалось, что первоначальная политика вынуждения евреев к эмиграции за пределы рейха не оправдала себя. Главные тому причины — отказ всех потенциальных стран принимать еврейских беженцев и отсутствие у беженцев средств для эмиграции. Кроме того, было сказано, что с началом войны Гиммлер запретил еврейскую эмиграцию, считая её опасной.

Было предложено новое решение еврейского вопроса: «выселение евреев на восток», выражение означающее истребления евреев в концлагерях на территории Польши. Вниманию присутствующих был представлен список — статистическая оценка еврейского населения в каждой из европейских стран, всего 11 миллионов евреев. В этом списке особо заслуживает внимания число евреев Албании — 200 человек, что свидетельствует о тотальности «окончательного решения еврейского вопроса», которое должно было учесть всех евреев до последнего. Ни один из 11 миллионов евреев не должен был остаться в живых.

Последствия конференции

31 января 1942 года Адольф Эйхман разослал срочные приказы всему командному составу полиции, секретным службам безопасности и руководителям СД, содержащие подробные указания к подготовке депортации евреев Германии, Австрии и Чехии. С этого момента начинается систематический и тщательно разработанный геноцид.

По мнению профессора Дана Михмана, Ванзейская конференция стала важной вехой в процессе уничтожения, поскольку действия нацистских органов власти стали более согласованными и организованными. Однако он считает, что само решение о массовом уничтожении принималось не на конференции.

В соответствии с согласованной на конференции политикой нацистскими властями была создана сеть лагерей смерти, предназначенных для уничтожения людей. В 1942—1944 годах в этих лагерях было убито 3 миллиона евреев.

Участники конференции и их дальнейшая судьба

Ведомство	Имя	Должность	Портрет	Дальнейшая судьба
Имперское министерство оккупированных восточных территорий	Альфред Мейер	Статс-секретарь Имперского министерства восточных оккупированных территорий, гауляйтер и рейхсштатгальтер		покончил жизнь самоубийством 11 апреля 1945 года в Хессиш-Ольдендорф (Нижняя Саксония)
Имперское министерство оккупированных восточных территорий	Георг Лейббрандт	Начальник Главного политического управления Имперского министерства оккупированных восточных территорий, рейхсамтсляйтер		летом 1943 ушёл с государственной службы, умер 16 июня 1982 года в Бонне
Имперское министерство внутренних дел	Вильгельм Штуккарт	Статс-секретарь Имперского министерства внутренних дел		отрицал в 1947 году своё участие в Ванзейском совещании. На свободе с 1949 года. Погиб в 1953 году в автоаварии
Управление по четырёхлетнему плану	Эрих Нойман	Статс-секретарь Управления по четырёхлетнему плану		освобождён в 1948 году по состоянию здоровья, умер 23 марта 1951 года
Имперское министерство юстиции	Роланд Фрейслер	Статс-секретарь Имперского министерства юстиции		погиб 3 февраля 1945 года во время американской бомбардировки Берлина
Правительство Генерал-губернаторства	Йозеф Бюлер	Статс-секретарь правительства Генерал-губернаторства		выдан Польше и казнён по приговору Верховного польского народного суда в Кракове 22 августа 1948 года
Имперское министерство иностранных дел	Мартин Лютер	Начальник Германского отдела МИДа, младший статс-секретарь		за интриги против Риббентропа отправлен в концлагерь, после освобождения погиб 12 или 13 мая 1945 года в Берлине (был застрелен советским военнослужащим),
Партийная канцелярия НСДАП	Герхард Клопфер	Министериальдиректор Партийной канцелярии, оберфюрер СС		назван в 1949 году судом «незначительно виновным». Помощник по налогам и адвокат в Ульме. Умер в 1987 году
Имперская канцелярия	Фридрих Вильгельм Критцингер	Министериальдиректор Имперской канцелярии		умер вскоре после освобождения по состоянию здоровья в 1947 году
Главное управление имперской безопасности (РСХА)	Рейнгард Гейдрих	Начальник Главного управления имперской безопасности, обергруппенфюрер СС		умер в Праге 4 июня 1942 года от ранения, полученного 27 мая при покушении на него чешских патриотов, заброшенных с территории Великобритании
Главное управление имперской безопасности (РСХА)	Генрих Мюллер	Начальник IV Управления РСХА (Тайная государственная полиция (Гестапо)), группенфюрер СС		Судьба неизвестна
Главное управление имперской безопасности (РСХА)	Адольф Эйхман	Руководитель «еврейского отдела» Тайной государственной полиции (Гестапо), оберштурмбаннфюрер СС		в декабре 1961 года приговорён к смерти в Иерусалиме и 31 мая 1962 года казнён
Главное управление СС по делам расы и поселений	Отто Хофман	Начальник Главного управления СС по делам расы и поселений, группенфюрер СС		10 марта 1948 года на Процессе американского военного трибунала по делу расовых учреждений СС приговорён к 25 годам тюремного заключения, в январе 1951 года срок снижен 15 лет, в 1954 году освобождён. Работал торговым служащим в Вюртемберге и умер в 1982 году
Ведомство Высшего руководителя СС и полиции в Генерал-губернаторстве	Карл Эберхард Шёнгарт	Командующий полицией безопасности и СД в Генерал-губернаторстве, оберфюрер СС		казнён по приговору британского трибунала 16 мая 1946 года в Хамельне (Нижняя Саксония)
Ведомство Высшего руководителя СС и полиции в Рейхскомиссариате «Остланд»	Рудольф Ланге	Командующий полицией безопасности и СД Генерального комиссариата «Латвия», штурмбаннфюрер СС		погиб в бою в феврале 1945 года в Позене (Польша)

Вилла Марлир сегодня

В настоящее время на вилле размещается Мемориальный центр Холокоста.

Ванзейская конференция в культуре

В 2001 году вышел фильм Фрэнка Пирсона «Заговор», посвящённый конференции. Главные роли исполнили Кеннет Брана (Гейдрих), Стэнли Туччи (Эйхманн) и Колин Фёрт (Штуккарт).

Конференция упоминается в романе Роберта Харриса «Фатерланд» (1992) на тему альтернативной истории. В сюжете романа победившие в войне нацисты осуществляют ликвидацию евреев в Европе, и перед визитом американского президента Джозефа Кеннеди в Германию для подписания союза с Гитлером, гестапо принимается за ликвидацию самих участников данной конференции с целью уничтожения свидетелей. По книге снят одноимённый фильм.

См. также

• Окончательное решение чешского вопроса
• План Ост

Литература

• Залесский К. А. НСДАП. Власть в Третьем рейхе. — М.: Эксмо, 2005. — 672 с. — 4000 экз. — ISBN 5-699-09780-5.
• Михман Д. Ванзейская конференция // Катастрофа европейского еврейства. — 1. — Тель-Авив: Открытый университет Израиля, 2001. — Т. 3. — ISBN 965-06-0233-X.
• Browning C. R. [books.google.by/books?id=d9Wg4gjtP3cC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false The Origins of the Final Solution The Evolution of Nazi Jewish Policy, September 1939-March 1942]. — Lincoln: University of Nebraska Press, 2004. — 616 p. — ISBN 978-0-8032-1327-2.

Ссылки

• [www.ghwk.de/ru Официальный сайт музея в Ванзее]
• [www.ghwk.de/ghwk/russisch/russ-web.pdf Ванзейская конференция и геноцид европейских евреев] (pdf)
• [www.ghwk.de/deut/proto.htm Факсимиле Протокола] (нем.)
• [prorev.com/wannsee.htm Minutes from the Wannsee conference], archived by the Progressive Review

Отрывок, характеризующий Ванзейская конференция

Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.