Ванин, Степан Иванович

Степан Иванович Ванин
Дата рождения:	30 декабря 1890 (11 января 1891)(1891-01-11)
Место рождения:	Токарёво (Касимовский уезд Рязанской губернии)
Дата смерти:	10 февраля 1951(1951-02-10) (60 лет)
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	фитопатология, древесиноведение
Учёная степень:	доктор сельскохозяйственных наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Петроградский лесной институт
Научный руководитель:	Г. Ф. Морозов, А. С. Бондарцев
Известные ученики:	А. Т. Вакин
Награды и премии:

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Vanin». [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=28239-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Степа́н Ива́нович Ва́нин (11 января 1891, Токарёво — 10 февраля 1951) — советский учёный, специалист по фитопатологии леса и древесиноведению, доктор сельскохозяйственных наук, профессор. Преподаватель ряда вузов Воронежа и Ленинграда, сотрудник научно-исследовательских институтов. Автор первых русских учебников для вузов по лесной фитопатологии и древесиноведению, монографий.

Биография

С. И. Ванин родился 30 или 31 декабря 1890 года (по новому стилю 11 или 12 января 1891) в селе Токарёво Касимовского уезда Рязанской губернии (ныне Касимовский район Рязанской области) в крестьянской семье. Начальное образование получил в родном селе в церковно-приходской школе и в городском училище в Касимове, в 1902—1909 годах продолжал учёбу в Касимовском среднеи механико-техническом училище.

В 1910 году поступил в Петербургский лесной институт и окончил его в 1915 году, одновременно со своим братом Александром. Братья вместе выполняли дипломные работы в Касимовском лесничестве под руководством классика российского лесоводства Г. Ф. Морозова. По окончании института Степан и Александр получили звание учёного-лесовода 1 разряда.

Ещё в институте, в 1914 году, С. И. Ваниным была написана первая научная работа, а после института он проходил практику на Центральной фитопатологической станции (ЦФС) петроградского Императорского ботанического сада под руководством А. С. Бондарцева. В 1917—1919 годах занимал должность стипендиата высшего оклада для подготовки к профессорской работе в Петроградском лесном институте. В 1919 году стал помощником заведующего ЦФС, а в марте того же года перевёлся в Воронежский сельскохозяйственный институт. В 1922 году вернулся в Петроградский лесной институт (с 1929 года — Лесотехническая академия), где работал до конца своей жизни, пройдя путь от ассистента до профессора. С 1924 года С. И. Ванин был заведующим кафедрой фитопатологии и древесиноведения, а в 1930 году основал и возглавил самостоятельную кафедру древесиноведения. Одновременно с работой в Лесном институте / Лесотехнической академии преподавал в других вузах Ленинграда — Сельскохозяйственном, Прикладной зоологии и фитопатологии; в качестве учёного-специалиста и консультанта участвовал в работе научно-исследовательских институтов и научных подразделений — Всесоюзного института защиты растений (ВИЗР), Центрального института лесного хозяйства (ЦНИИЛХ), шпалопропиточной лаборатории Ленинградского института путей сообщения, ленинградского отделения Института древесины. В 1935 году С. И. Ванину присвоена учёная степень доктора сельскохозяйственных наук без защиты диссертации, по совокупности работ.

Во время Великой отечественной войны находился в эвакуации в Свердловске, где продолжал профессорскую работу.

Степан Иванович Ванин скоропостижно скончался 10 февраля 1951 года.

Семья

Отец — Иван Степанович Ванин, крестьянин села Токарёва, запасный писарь, мать — родом из села Ерахтур, крестьянка, работница на добыче торфа в Орехово-Зуеве.

Братья

• Дмитрий Иванович Ванин (5 февраля 1887 — ноябрь 1950) родился в Ерахтуре, окончил школу в Токарёве и семиклассное училище в Касимове (в 1907 году), в 1909—1912 годах — студент Петербургского лесного института. Затем работал помощником лесничего и преподавателем лесоводства в Вельске. Участник Первой мировой войны. С 1920 года — лесничий, преподаватель и заведующий Хреновской лесной школы (с 1924 года — техникум, село Хреновое Бобровского района Воронежской области).
• Александр Иванович Ванин (1892 — 1978) — учёный-лесовод, исследователь Хреновского бора, преподаватель Хреновского лесного техникума.
• Григорий Иванович Ванин — работник лесного хозяйства в Московской области.
• Иван Иванович Ванин (1898 — 1973) — учёный, кандидат сельскохозяйственных наук, миколог и фитопатолог. Изучал иммунитет растений.

Научная и преподавательская деятельность

Степана Ивановича Ванина называют создателем советской лесной фитопатологии. Свою первую работу по теме паразитных и дереворазрушающих грибов он написал будучи студентом, в 1914 году. В Воронеже он начал читать курс сельскохозяйственной и лесной фитопатологии, одновременно ведя научные исследования. В его работах изучались биология и физиология домовых и других дереворазрушающих грибов, в частности, вызывающих синеву древесины и другие патологические окраски. С. И. Ваниным разработаны методики исследования грибных болезней леса и повреждений древесины, написан ряд монографий по болезням сеянцев, гнилям древесины. В 1931 году написан первый русский учебник по лесной фитопатологии, ставший результатом десятилетней научной работы. В области фитопатологии С. И. Ванин занимался также изучением галлов. В 1922—1947 годах он написал работы по галлам Крыма, Кавказа, Уссурийского края и Воронежской области, в которых описано около 30 новых видов галлов.

В 1930 году С. И. Ванин создал в ЛЛТА кафедру древесиноведения. Этой дисциплины, как и лесной фитопатологии, ранее не существовало в вузах СССР. В 1934 году издал учебник «Древесиноведение». Учебники С. И. Ванина несколько раз перерабатывались и переиздавались, переводилсь на языки союзных республик.

В экспериментальных работах Ванина по древесиноведению изучались физические, механические и химические свойства древесины, в особенности, древесины кавказских и крымских пород деревьев и кустарников. Также исследовалось анатомическое строение древесины, результатом этих исследований стало создание определителей деревьев по макроскопическому и микроскопическому строению древесины и по коре.

В 1938 году С. И. Ваниным совместно с С. Е. Ваниной опубликована серия статей о мебели древнего мира — Египта, Греции, Рима, Вавилонии и Ассирии. С. И. Ванин писал также научно-популярные статьи, например, о садах и парках древногго Египта и Вавилонии в журнале «Природа».

Экспедиции

В 1925 году С. И. Ванин был руководителем экспедиции, работавшей на Кольском полуострове. Экспедиция изучала заражённость лесов фитопатогенными грибами, собранные ею материалы хранятся в Институте защиты растений.

В 1926 и 1927 годах был участником экспедиций в Самарскую губернию, руководимых М. Е. Ткаченко. Целью экспедиций было выяснить причины засыхания Бузулукского бора. По результатам этих экспедиций, относившихся к патогенным грибам, была опубликована статья «Главнейшие грибные болезни Бузулукского бора».

Ленинградская лесотехническая академия и Институт лесного хозяйства (ЦНИИЛХ) организовывали ряд экспедиций — на Кавказ, Алтай и восточное Забайкалье. Степан Иванович принимал в них участие в качестве консультанта.

Награды

• Заслуженный деятель науки и техники РСФСР
• Сталинская премия

Библиография

Степан Иванович Ванин написал более 140 научных статей, учебников, учебных пособий и монографий. Статьи публиковались в журналах «Болезни растений», «Защита растений», «Материалы по микологии и фитопатологии», «Зелёное строительство» и других. Автор статей в «Технической энциклопедии», издававшейся в 1927—1934 годах.

Ряд экспериментальных работ С. И. Ванина был переведён на английский язык и опубликован в США.

Книги

• Гниль дерева, её причины и меры борьбы. — «Новая деревня», 1928. — 112 с.
• Методы исследования грибных болезней леса и древесины. — Изд-во Ин-та защ. растен., 1930. — 48 с.
• Болезни сеянцев и семян лесных пород. — Сельхозгиз, 1931. — 152 с.
• Гниль дерева, её причины и меры борьбы. — 3-е изд., испр. и доп. — Сельхозгиз, 1931. — 157 с.
• Домовые грибы, их диангностика и меры борьбы. — КУБУЧ, 1931. — 111 с.
• Курс лесной фитопатологии ч.1. — Сельхозгиз, 1931. — 324 с.
• Синева древесины и меры борьбы с нею. — Сельхозгиз, 1932. — 104 с.
• (в соавторстве с И. Е. Андреевым, Н. Н. Владимирской и Д. В. Соколовым) Домовые грибы и консервирование древесины. — КУБУЧ, 1932. — 80 с.
• Курс лесной фитопатологии ч.2. Бактериальные и непаразитарные болезни древесных пород. — Сельхозгиз, 1933. — 150 с.
• Древесиноведение. — Гослестехиздат, 1934. — 548 с.
• Лесная фитопатология. — Гослестехиздат, 1934. — 440 с.
• Методы фитопатологического исследования грибных болезней леса и повреждений древесины. — Гослестехиздат, 1934. — 226 с.
• (В соавторстве с Л. А. Баженовой и Н. Г. Прикот) Таблицы физических и механических свойств древесины древесных пород СССР. — Гослестехиздат, 1934. — 255 с.
• Гниение древесины и причины, её вызывающие // Никитин Н. И. Химия древесины. — Гослестехиздат, 1935. — С. 254—264.
• Лесная фитопатология. — 3-е изд., испр. и доп. — Гослестехиздат, 1938. — 422 с.
• Древесиноведение. — 2-е изд., перер. — Л.: Гослестехиздат, 1934. — 460 с.
• Определитель древесных пород по древесине; Определитель древесных пород по коре // Определитель древесных пород / под ред. В. Н. Сукачёва. — Л.: Гослестехиздат, 1940. — С. 426—476.

Литература

• Ванин, Степан Иванович // [ashipunov.info/shipunov/school/books/lipshits1947_russkie_botaniki_2.djvu Русские ботаники. Биографо-библиографический словарь] / Сост. С. Ю. Липшиц; отв. ред. акад. В. Н. Сукачёв; Моск. об-во испытателей природы и Ботанич. ин-т им. акад. В. Л. Комарова АН СССР. — М.: Изд-во Моск. об-ва испытателей природы, 1947. — Т. II. Быков — Горленко. — С. 31—38.
• Ванин Степан Иванович // Энциклопедия лесного хозяйства. — М.: ВНИИЛМ, 2006. — Т. 1. — С. 81. — ISBN 5-94737-022-0.

Ссылки

• Климочкина Елена. [www.tokarjovo.h16.ru/stepan.php Степан Иванович Ванин]. Сайт села Токарёва. Проверено 29 ноября 2011. [www.webcitation.org/67jIydGnA Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
• Климочкина Елена. [www.tokarjovo.h16.ru/semja.php Семья Ваниных]. Сайт села Токарёва. Проверено 29 ноября 2011. [www.webcitation.org/67jDE2R1x Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Ванин, Степан Иванович

На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.