Ванкувер и Британская Колумбия (колония)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Британская Колумбия
British Columbia
коронная колония Великобритании

 

1866 — 1871



Флаг колонии Британская Колумбия в 1870-1871 годах
Столица Виктория
губернатор
 - 1866-1869 Фредерик Сеймур
 - 1869-1871 Энтони Масгрэйв
К:Появились в 1866 годуК:Исчезли в 1871 году

Британская Колумбия (англ. British Columbia) — коронная колония в Британской Северной Америке, созданная Актом Британского Парламента в 1866 году путём объединения старой колонии Британская Колумбия, располагавшейся на материке, с колонией Остров Ванкувер и подчинённые ему территории, располагавшейся на островах вдоль тихоокеанского побережья. В 1871 году вошла в состав Канадской конфедерации.



Предыстория

Колония Остров Ванкувер и подчинённые ему территории была создана в 1849 году, чтобы подкрепить британские притязания на остров Ванкувер и соседние острова, а также создать для Королевского флота порт в Форт-Виктории, базируясь на который флот мог бы действовать в северной части Тихого океана. К середине 1850-х неиндейское население этой колонии колебалось в диапазоне от 500 до 1000 человек.

Подписанный в 1849 году Орегонский договор определил прохождение границы между США и Британской Северной Америкой от Скалистых гор до Тихого океана по 49-й параллели. На британской территории севернее этой границы в то время не было никакой административной структуры, там действовала занимавшаяся добычей пушнины Компания Гудзонова залива, и по принятой в Компании системе разделения зон операций эту территорию называли Новая Каледония. Из неиндейского населения там присутствовало порядка 150 работников Компании Гудзонова залива и членов их семей.

В 1857 году началась золотая лихорадка на реке Фрейзер, и население Новой Каледонии резко выросло до 20 тысяч человек. Для администрирования территории в 1858 году на территории торгово-закупочного округа Новая Каледония была образована колония Британская Колумбия.

Столкнувшись с резким ростом населения, обе колонии были вынуждены быстро увеличить расходы на создание соответствующей инфраструктуры, что привело к финансовому краху, так как по окончании золотой лихорадки доходы от золота уменьшились, а долги остались. Под давлением с мест в 1866 году Лондон провозгласил объединение двух колоний в одну.

Объединённая колония

Несмотря на то, что объединённая колония стала носить название «Британская Колумбия», как её материковая часть, и новым губернатором стал губернатор прежней Британской Колумбии Фредерик Сеймур, столицей объединённой колонии стала Виктория — бывшая столица Ванкувера. Сеймур продолжил строительство объектов инфраструктуры, но ему не удалось решить финансовые проблемы.

Принятый в 1867 году Акт о Британской Северной Америке объединил колонии Канада, Нью-Брансуик и Новую Шотландию в Канадскую конфедерацию. После смерти Сеймура в 1869 году новый губернатор колонии Энтони Масгрэйв начал вести переговоры с правительством Канадской конфедерации о вхождении Британской Колумбии в её состав в качестве провинции. Переговоры длились два года, и наконец Конфедерация согласилась взять на себя выплату долгов объединённой колонии, а также связать её с остальной частью страны трансконтинентальной железной дорогой. 20 июля 1871 года Британская Колумбия стала шестой провинцией Канады.

Напишите отзыв о статье "Ванкувер и Британская Колумбия (колония)"

Ссылки

  • [www.solon.org/Constitutions/Canada/English/bctu.html Условия вхождения колонии Британская Колумбия в Канадскую конфедерацию, 1871]
  • [www.biographi.ca/EN/ShowBio.asp?BioId=38821 Биография Фредерика Сеймура в Dictionary of Canadian Biography Online]
  • [www.biographi.ca/EN/ShowBio.asp?BioId=39853 Биография Энтони Масгрэйва в Dictionary of Canadian Biography Online]

Отрывок, характеризующий Ванкувер и Британская Колумбия (колония)

– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.