Ванькович, Станислав Александрович

Станислав Александрович Ванькович Stanisław Wańkowicz<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Чрезвычайный и полномочный посол Польши в Украинcкой державе
1918 — 1918
Преемник:	Богдан Кутиловский
Депутат Государственной думы Российской империи ІІ и ІІІ созывов
Вероисповедание:	католик
Рождение:	23 декабря 1860(1860-12-23) Вильно, Российская империя
Смерть:	5 октября 1937(1937-10-05) (76 лет) Вильно, Польша
Монограмма:

Станислав Александрович Ванькович (23 декабря 1860, Вильно — 5 октября 1937, там же) — чрезвычайный и полномочный посол Польши при гетмане Павле Скоропадском, депутат Государственной думы Российской империи II и III созывов от Виленской губернии.

Биография

Дворянин польского происхождения. Выпускник Виленского реального училища и Училища морских инженеров в Кронштадте. После окончания училища 9 лет служил во флоте. Выйдя в отставку, стал заниматься сельским хозяйством в своём имении площадью 1,5 тысячи десятин. Был вице-президентом Виленского сельскохозяйственного общества и членом землеустроительной комиссии. Был женат на Хелене урождённой Оскеркой (1867—1947) герба Мурделио (Helena Oskierka h. Murdelio), у них сын Станислав (1885—1943), также дипломат. К 1910 году состоял почётным мировым судьёй второе трёхлетие.

6 февраля 1907 избран в Государственную думу II созыва от общего состава выборщиков Виленского губернского избирательного собрания. Вошёл в состав Польского коло. Состоял в Аграрной комиссии.

18 октября 1907 избран в Государственную думу III созыва от общего состава выборщиков Виленского губернского избирательного собрания. Современный источник указывает, что Ванькович "входил в группу Западных окраин", однако известно, что он был единственным представителем от «краевых» партий (точнее от "Краевой партии Литвы и Белоруссии"), прошедшим в III Государственную Думу. Таким образом, более точна формулировка использована Н. Н. Ольшанским, он характеризует Ваньковича, как члена фракции "Польского коло", в котором он представлял "Польско-Литовско-Белорусскую группу".

В III Государственной Думе товарищ председателя земельной комиссии. Кроме того был членом комиссий для выработки проекта всеподданнейшего адреса, по рыболовству, чиншевой, для рассмотрения законопроекта об упразднении пастбищных и лесных сервитутов в западных и белорусских губерниях. Поставил свою подпись под законопроектами «О распространении Земского положения на Область войска Донского», «Об учреждении землеустроительных комиссий в степных областях», «Об отмене смертной казни». Выступал в прениях как докладчик комиссий по вопросу о рыболовстве и по чиншевому вопросу.

В 1918 году — глава польской миссии в Киеве в ранге чрезвычайного полномочного посла Польши при гетмане Павле Скоропадском. Имел полномочия от регентского совета Королевства Польского об установлении дипломатических отношений между Польшей и Украиной.

5 октября 1937 умер и похоронен в Вильнюсе.

Литература

• [www.tez-rus.net/ViewGood30322.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. C. 80.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003732207#page540?page=59 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Второй созыв. М. 1907. С. 17.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003800760#?page=82 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Третий созыв. М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина. 1909. С. 18.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004165846#?page=82 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910.] Табл. 34.
• Дорошенко Д. Історія України 1917—1923, т. 2. Ужгород, 1930

Архивы

• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (2-й созыв). Дело 64; Дело 571. Лист 14; Опись 9. Дело 114.

Отрывок, характеризующий Ванькович, Станислав Александрович

– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.