Ваньянь Агуда
| Ваньянь Агуда | |
 Ваньянь Агуда | |
| 1-й Император эпохи Цзинь | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: |
19 сентября 1123 (55 лет) |
| Время царствования: |
1115-1123 |
| Преемник: | |
| Варианты имени | |
| Традиционное написание: |
完顏阿骨打 |
| Упрощённое написание: |
完颜阿骨打 |
| Пиньинь: |
Wányán Āgǔdǎ |
| По системе Уэйда—Джайлза: |
[Wan-yen] A-ku-ta |
| Посмертное имя: |
应乾兴运昭德定功仁明庄孝大圣武元皇帝 |
| Храмовое имя: |
Тай-цзу (太祖) |
| Девиз правления: |
Шоуго (收國) 1115—1116 |
| Другие имена: |
Ваньянь Минь (完顏 旻) |
| Семья | |
Ваньянь Агуда (кит. трад. 完顏阿骨打, упр. 完颜阿骨打, пиньинь: Wányán Āgǔdǎ), китайское имя Ваньянь Минь (кит. трад. 完顏旻, пиньинь: Wányán Mín), храмовое имя Цзинь Тай-цзу (1068—1123) — основатель империи Цзинь, при которой племена чжурчжэней приобрели историческое значение, став обладателями северо-восточной половины Китая.
Биография
Предок Агуды, Ханьпу, вышел с родичами из Кореи и поселился на берегах реки Пухань (Бурхань) примерно в X веке. В 1113 году власть переходит в руки Агуды, воинственного и разумного. Агуда обладал необходимыми качествами вождя. В частности, когда у чжурчжэней был голод, именно Агуда выступил против продажи людей в рабство. Согласно летописи «Цзинь ши», Агуда шел в бой без шлема, хорошо владел оружием. Указывается, что он стрелял из обычного лука на расстояние в 320 шагов.
Кроме этого, Агуда хорошо знал киданьский язык, что сильно ему помогло в последующей войне с киданями. Усиление племенного союза Ваньян стало тревожить южного соседа — Корё. Корёсцы не раз начинали военные действия, причём доходили до таких крайних мер, как мобилизация 170-тысячного войска, избиение чжурчжэньских послов и вождей на переговорах. Агуда смог мобилизовать чжурчжэньские отряды на борьбу со столь сильным противником и сыграл важную роль в победе чжурчжэней над южным соседом.
Война с Корё привела к тому, что Ваньян смогло объединить многие племена чжурчжэней. Но при этом Агуда старался племена не покорять, а заключать с ними союзы, чтобы не вызывать лишних конфликтов. Только те племена, которые отказывались от союзных отношений, подвергались нападениям отрядов Агуды. Вмешательство ляосцев в чжурчжэньские дела привело к тому, что Агуда стал замышлять войну против киданьского государства.
На празднике Первой Рыбы Агуда отказался танцевать перед киданьским императором и бросил ему вызов.
Первые бои закончились победами армии Агуды. Ключевой момент войны наступил, когда империя Ляо мобилизовала большие силы и их возглавил сам император. Многие чжурчжэньские вожди испугались многочисленного киданьского войска и не хотели воевать. Агуда не мог заставить их выступить против Ляо. Многие вожди требовали мира с киданями. Тогда он пошел на хитрость. Воспользовавшись тем, что большинство чжурчжэньских вождей плохо знало китайскую письменность, Агуда написал письмо киданьскому императору с прошением о пощаде, но использовал такие выражения, которые были оскорбительными для императорского величия. Разгневанный этим киданьский правитель издал манифест, в котором потребовал от своих воинов полного уничтожения чжурчжэней. Агуда показал этот манифест чжурчжэньским вождям и сказал им, что он хотел мира, но ляоский император против этого. Манифест киданьского императора привел к тому, что все чжурчжэни отбросили сомнения и решили воевать до конца. Этим тут же воспользовался Агуда, который взял клятву со чжурчжэньских вождей воевать с империей Ляо до полного её уничтожения.
Мобильная чжурчжэньская конница взяла верх над огромным, но слабо подготовленным киданьским войском. Главной ошибкой ляоского императора стало его разрешение вооружаться войскам по своему усмотрению. Это привело к тому, что большинство солдат в его армии были легковооружёнными, не имели крепких доспехов, арбалетов и дальнобойных луков. К тому же было мало кавалерии. Поэтому чжурчжэни расстреливали противника на расстоянии, навязывали ближний бой тогда, когда сами хотели. Это привело к разгрому ляосского войска.
В 1115 году Агуда принял титул императора (под именем Минь) и дал своей династии название золотой (Цзинь). Его победы следуют одна за другой, и вскоре вся Маньчжурия признает своим властителем, затем ему подчиняется киданьская земля — большая часть Монголии и часть Китая.
Чжурчжэни были малознакомы с управлением населением на обширных территориях и в больших городах. Поэтому Агуда активно привлекал к себе бохайцев. Последние стали административным фундаментом империи.
Агуда умер в 1123 году, оставив после себя сильное государство, незаконченную войну с киданями и вопрос отношений с новым соседом — Китаем.
Семья и дети
У Агуды было несколько жён и наложниц, и много детей. В истории оставили заметный след следующие:
- жена из рода Танга
- 5-й сын (самый старший из выживших) Ваньянь Шэнго (完颜繩果), китайское имя Ваньянь Цзунцзюнь (完颜宗峻), отец 3-го императора династии Цзинь
- 7-й сын Ваньянь Уле (完颜烏烈), китайское имя Ваньянь Цзунчао (完顏宗朝)
- Ваньянь Мэйлилян (完颜没里野), китайское имя Ваньянь Цзунцзе (完顏宗傑)
- жена из рода Пэймань
- старший сын Ваньянь Вобэнь (完颜斡本), китайское имя Ваньянь Цзунгань (完顏宗幹), отец 4-го императора династии Цзинь
- жена из рода Гэшиле
- 2-й сын Ваньянь Волибу (完颜斡離不), китайское имя Ваньянь Цзунван (完顏宗望)
- 6-й сын Ваньянь Элугуань (完颜訛魯觀), китайское имя Ваньянь Цзунцзюнь (完顏宗雋)
- жена из рода Пусань
- старший сын Ваньянь Элидо (完颜讹里朵), китайское имя Ваньянь Цзунъяо (完顏宗堯), отец 5-го императора династии Цзинь
- наложница Уцзилунь
- 4-й сын Ваньянь Учжу (完顏兀术), китайское имя Ваньянь Цзунби (完顏宗弼)
- 8-й сын Ваньянь Алу (完顏阿魯), китайское имя Ваньянь Цзунцзян (完顏宗強)
- 9-й сын Ваньянь Алубу (完顏阿魯補), китайское имя Ваньянь Цзунминь (完顏宗敏)
Библиография
- Агуда // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Васильев В. П. «История и древности восточной части Средней Азии».
- Воробьев М. В. Чжурчжэни и государство Цзинь (Х — 1234 г.). — М.: Наука, 1975.
- Малявкин А. Г. Цзинь-ши. 1 цюань // Сборник научных работ пржевальцев. — Харбин, 1942. — С. 41-58.
- Розов Г. М. История Золотой империи / Под ред. В. Ларичева. — Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 1998.
- [www.guoxue.com/shibu/24shi/jingshi/js_002.htm «История династии Цзинь. Основные записи. Тай-цзу»]
- Кожанов С. Т. Начальный период войны между империями Сун и Цзинь (1125—1127 гг.) // Дальний Восток и соседние территории в средние века. История и культура востока Азии. — Новосибирск: Наука, 1990. — С. 39-48.
Напишите отзыв о статье "Ваньянь Агуда"
Отрывок, характеризующий Ваньянь Агуда
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
