Ванюшев, Василий Михайлович

Василий Михайлович Ванюшев
Дата рождения:	10 февраля 1936(1936-02-10) (88 лет)
Место рождения:	с. Нижняя Кусо-Какся, Кизнерский район, Удмуртская АССР
Род деятельности:	поэт
Годы творчества:	с 1972 года
Язык произведений:	удмуртский
Дебют:	«Нити времён» (1972)
Премии:	Премия правительства Удмуртской Республики (2014)
Награды:

Василий Михайлович Ванюшев (10 февраля 1936, с. Нижняя Кусо-Какся, Кизнерский район Удмуртская АССР) — советский и российский удмуртский поэт и филолог. Член Союза писателей России, заслуженный деятель науки Удмуртской Республики. Доктор филологических наук. Выпустил более 20 книг. Участвовал в создании оратории «Удмуртские любовные игры» (муз. Е. Копысовой, Ижевск, 2001), документальных фильмов «Мултанское дело» (реж. Л. Вахитов, Ижевск, 1996) и «Дети с небес» (реж. Н. Юхневич, Вильнюс, 2006).

С 1973 года работает в Удмуртском институте истории, языка и литературы.

Первая книга писателя Ванюшева — «Нити времён» (1972) составлена из лирико-публицистических очерков. Творческие поиски поэта Ванюшева связаны с выявлением глубинных корней национальной памяти (сб-ки «Выжыосы» — «Родные корни», 1976; «Шунды но гудыри» — «Солнце и гроза»,1980; «Шунды-Мумы» — «Солнце-Матушка», 1990; «Аръёсын ваче син» — «Лицом к лицу с годами», 1995; «Дорвыжы» — вольный перевод эпоса М. Худякова «Из народной поэзии вотяков: песни, сказания…»). Для детей выпустил книгу стихов «Вить чиньы — одӥг кикур» — «Дружных пальцев пятерня» (1983), «Меми гожтэт=Мамино письмо» (2006), составил антологию рассказов и сказок удм. писателей «Дедушкин родник» (М., 1981).

Научный редактор двухтомной «Истории удмуртской советской литературы» (1987-88), собрания сочинений в 6 т. Г. Е. Верещагина (с 1995). Исследователь творческого наследия Григория Егоровича Верещагина — писателя, просветителя, этнографа, священнослужителя. Василий Михайлович также способствовал изданию антологии удмуртской литературы на чувашском языке.

Произведения Василия Ванюшева переведены на марийский, татарский, чувашский и другие языки.

Библиография

Книги

• Нити времён: Очерки о родном крае. — Ижевск, 1973. — 89 с.
• Расцвет и сближение: О типологии соотношения нац. и ннтернац. в удм. и др. младописьм. лит. — Ижевск, 1980. — 252 с.
• «Дор» — значит «Родина» //Дедушкин родник: Рассказы и сказки удм. писателей для детей. — М., 1981. — С. 3 — 10.
• Своеобразие выражения национального начала в творчестве Г. Д. Красильникова // Г. Д. Красильников — писатель и человек. — Ижевск, 1982. — С. 157—168.
• Солнечный каравай: Стихи / Пер с удм. А. Кондратьева. — М.: Дет. лит., 1983. — 31с.
• Колосок, задевший небо: Стихи / Пер. с удм. — Устинов: Удмуртия, 1985. — 56 с.
• Вершины корнями сильны. — Ижевск, 1987. — 264 с.
• История удмуртской советской литературы В 2 т./Рук. авторского коллектива В. М. Ванюшев. ИМЛИ им. А. М. Горького АН СССР, НИИ при СМ УАССР. — Устинов, 1987.—Т. 1.—252 с.; Ижевск, 1988.—Т. 2.—332 с.
• Шунды-Мумы (Солнце-Матушка). — Ижевск: Удмуртия, 1990. — 142с.
• Салам, Шупашкар!: Калавсем, савасем / Пер. с удм. — Чебоксары, 1993. — 95 с.
• Творческое наследие Г. Е. Верещагина в контексте национальных литератур Урало-Поволжья. — Ижевск, 1995—296 с.
• Григорий Верещагин и Кузебай Герд // Как молния в ночи. Ижевск, 1998. — С. 391—397.
• Поэтическая дилогия Г. Е. Верещагина: Учеб. пособие. — Ижевск, 2002. — 210 с.
• Меми гожтэт = Мамино письмо : поэма / пер. с удмурт. А. Демьянова. — М. : Рос. Литфонд, 2005. — 87 с.
• Удмуртская литература (обзор), Н. С. Байтеряков, Г. Е. Верещагин, Кузебай Герд, Кедра Митрей, Г. Д. Красильников // Литература народов России. ХХ век. — М.: Наука, 2005.
• Удмурт Выжы книга = «Как будто Книга бытия…»: Поэма. — Ижевск, 2006. — 71с.

Книги на удмуртском языке

• Выжыосы: Кылбуръёс но балладаос. — Ижевск: Удмуртия, 1976. — 64 с.
• Шунды но гудыри: Кылбуръёс. — Ижевск: Удмуртия, 1980. — 108 с.
• Вить чиньы — одйг кикур: Нылпиослы кылбуръёс / худож. Р. К. Тагиров. — Ижевск: Удмуртия, 1982. — 40 с.
• Шунды — Мумы : кылбуръёс но поэмаос. — Ижевск : Удмуртия, 1990. — 142 с.
• Аръёсын ваче син : кылбуръёс, балладаос, поэмаос. — Ижевск : Удмуртия, 1995. — 176 с.

Образование

• Можгинское педучилище (1955),
• факультет журналистики МГУ (1960),
• АОН при ЦК КПСС (1973).

Ссылки

• [vorshud.unatlib.org.ru/index.php/Ванюшев_Василий Василий Ванюшев в Удмуртской вики].

Отрывок, характеризующий Ванюшев, Василий Михайлович

Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.