Ваня-коммунист (канонерская лодка)
«Ваня-коммунист» — канонерская лодка Волжской военной флотилии.
История
В 1905 году в Саратове по заказу торгового дома Бореля был построен колёсный буксирный пароход, который получил имя «Ваня». До Гражданской войны он работал на Волге. В 1918 году он был направлен в Нижний Новгород и был переоснащён на заводе «Нижегородский теплоход» для ведения боевых действий в составе Волжской военной флотилии. На судне были выломаны внутренние помещения для установки фундаментов под морские орудия, была бронирована рулевая рубка, бронёй было прикрыто котельное отделение. При оснащении судна были установлены два 75-миллиметровых орудия и одно 47-миллиметровое, а также 6 пулемётов Максим. Судну был присвоен бортовой номер 5.
21 августа 1918 года канонерская лодка «Ваня» в составе флотилии отправился под Казань, которая была занята белочехами. На канонерской лодке Ваня держал флаг комиссар Волжской военной флотилии Николай Маркин. В экипаже служил пулемётчиком будущий советский писатель и драматург Всеволод Вишневский. В район Казани направлялись эшелоны с красноармейцами и матросами Балтийского флота. Все эти силы концентрировались в крупном транспортном узле Свияжске. Белогвардейское командование решило взять этот узел и туда был направлен офицерский батальон В.О.Каппеля. Кроме того в этом же районе действовали белогвардейские бронепоезда, которым удалось подбить два красноармейских бронепоезда. Белогвардейцам удалось разбить отряд казанских добровольцев и потеснить 1-й Петроградский полк. В критический момент боя суда Волжской флотилии подошли к берегу, открыли артиллерийский огонь и высадили десант в тылу белогвардейцев. Наступление противника было отбито. После этого была проведена подготовка к взятию Казани.
9 сентября 1918 года под прикрытием артиллерийского огня суда Волжской флотилии во главе с флагманом - канонерской лодкой «Ваня» подавили пулемётным огнём расчеты артиллерийских батарей белых и высадили на дальних пристанях Казани десант из 60 человек под командованием комиссара флотилии Н. Г. Маркина[1]. Высадка была настолько неожиданной, что красноармейцам удалось захватить 8 тяжёлых орудий. После этого десантники, развернувшись в цепь, пошли в атаку на город. Отряд отбросил силы противника, удерживал пристань в течение часа[2], но после того, как из городского кремля по десанту и кораблям был открыт сильный артиллерийский огонь, десантники вернулись на корабли, захватив с собою замки от шести из восьми неприятельских орудий. Потери десанта были незначительны[3].
В ночь с 9 на 10 сентября 1918 года, использовав туман, был высажен более крупный десант, действия которого поддержали миноносцы "Прыткий" и "Ретивый". Действия десанта оказали значительную помощь частям РККА[4].
За участие во взятии Казани канонерская лодка была награждена Красным Знаменем ВЦИК[5]. Судам флотилии приказом Реввоенсовета было предложено с учётом совершённых ими подвигов присвоить новые революционные имена. Канонерскую лодку «Ваня» предполагалось переименовать в «Ваня-коммунист». Официально это имя присвоить не удалось. На несколько дней «Ваня» вернулся в Нижний Новгород для ремонта и дооснащения.
1 октября 1918 года канонерская лодка «Ваня» и миноносец «Прыткий» проводили разведку боем возле села Пьяный Бор на Каме (ныне село Красный Бор). Предполагалось, что у белогвардейцев там в лесу находилась батарея тяжёлых орудий, а в засаде находились вооружённые пароходы. До этого суда-разведчики обстреливали берег, рассчитывая, что противник ответит. Тогда канонерская лодка и миноносец направились к Малиновскому мысу. Белогвардейцы поверили, что к ним движутся главные силы красных и открыли артиллерийский огонь. Первым же залпом была накрыта канонерская лодка. Было уничтожено кормовое орудие, смертельно ранен трюмный машинист. Из-за сплошного огня миноносец не смог прорваться к подбитому судну. Комиссар флотилии Маркин сам встал к одному из пулемётов. Когда на горящем судне стали рваться снаряды он приказал экипажу покинуть канонерку, а сам остался у пулемёта прикрывать товарищей. Спасательным командам удалось спасти 48 человек, сам комиссар погиб вместе с судном.
Спустя несколько лет был построен мощный буксир, который был назван «Ваня-коммунист». После Гражданской войны старый "Ваня-Коммунист" был поднят, отремонтирован и введён в строй, прослужив до середины 50-х годов.
Технические характеристики
- Высота борта — 2,57 м
- Вооружение:
- 6 7,62-мм пулемётов «максим» в башенках.
- 2 75\50 мм пушки Кане
- 1 47-мм пушка Гочкиса
- Бронирование: Противопульное, стальными листами толщиной около 8 мм. Такими листами были закрыты штурвальная рубка, котельный кожух и кожуховые каюты.
Память
- Ольга Берггольц. "[www.olgaberggolc.ru/5-26-pesnya-o-vane-kommuniste.htm Песня о «Ване-коммунисте»]" (1953)
- В честь канонерской лодки «Ваня-коммунист» назван теплоход Волжского пароходства, построенный в 1986 году.
Напишите отзыв о статье "Ваня-коммунист (канонерская лодка)"
Примечания
- ↑ Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия / редколл., гл. ред. С. С. Хромов. — 2-е изд. — М., «Советская энциклопедия», 1987. стр.251-252
- ↑ Гражданская война в Поволжье, 1918-1920. / ред. М.К. Мухарямов. Казань, Татарское кн. изд-во, 1974. стр.97
- ↑ Николай Спакович. Волжская военная флотилия // Гражданская война в России: Борьба за Поволжье. / сб., сост. А. Смирнов — М.: ACT: Транзиткнига; СПб.: Terra Fantastica, 2005. стр.237-246
- ↑ Казанский речной десант, 1918 // Большая Советская Энциклопедия. / редколл., гл. ред. Б. А. Введенский. 2-е изд. Т.19. М., Государственное научное издательство «Большая Советская энциклопедия», 1953. стр.308
- ↑ Гражданская война в Поволжье, 1918-1920. / ред. М.К. Мухарямов. Казань, Татарское кн. изд-во, 1974. стр.98
Ссылки
- [mkmagazin.almanacwhf.ru/ships/vanya_n5.htm Канонерская лодка "Ваня" №5 ("Ваня-коммунист")][неавторитетный источник? 4981 день]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ваня-коммунист (канонерская лодка)
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
