Ван Ален, Джеймс

Не следует путать с астрофизиком Джеймсом ван Алленом.

Джеймс ван Ален
James van Alen
Род деятельности:	спортсмен, спортивный администратор
Дата рождения:	19 сентября 1902(1902-09-19)
Место рождения:	Ньюпорт, Род-Айленд, США
Гражданство:	США США
Дата смерти:	3 июля 1991(1991-07-03) (88 лет)
Место смерти:	Ньюпорт, Род-Айленд, США
Отец:	Джеймс Лоренс ван Ален
Мать:	Маргарет Луиза Пост-Брюгьер
Супруга:	Кэндис

Джеймс Генри (Джимми) ван Ален (англ. James Henry 'Jimmy' van Alen; 19 сентября 1902, Ньюпорт, Род-Айленд — 3 июля 1991, там же) — американский спортсмен, предприниматель, филантроп и спортивный администратор. Джимми ван Ален, неоднократный чемпион США по корт-теннису и президент казино в Ньюпорте, известен в первую очередь как реформатор тенниса, изобретатель тай-брейка и основатель Международного зала теннисной славы.

Биография

Джимми ван Ален родился в Ньюпорте (Род-Айленд) в 1902 году в богатой семье. Он был наследником династий Асторов и Вандербильтов. Мальчик рос в США и Англии, проведя значительную часть детства в окружении слуг. Он окончил начальную школу в Англии, но планируемому поступлению в Итонский колледж помешало начало мировой войны, и Джеймс продолжил учёбу по другую сторону Атлантики — сначала в Ньюпорте, а затем в Лейк-Плэсиде. В 1920 году он поступил в Кембридж, где вошёл в сборную университета по лаун-теннису. Проявив себя отличным спортсменом, он в дальнейшем стал капитаном объединённой оксфордско-кембриджской команды, нанесшей поражение объединённой сборной Гарварда и Йеля. Впоследствии спортивная карьера ван Алена развивалась параллельно в лаун-теннисе и корт-теннисе. В первом он стал участником крупнейших международных турниров (Уимблдона, чемпионата Франции и чемпионата США), но основных успехов добился во втором, трижды (в 1933, 1938 и 1940 годах) став победителем национального первенства США в одиночном разряде.

Отслужив в годы II мировой войны во флоте, ван Ален возглавил в 1952 году Ньюпортское казино — исторический центр американского тенниса, первое место проведения чемпионатов США. Под его руководством казино обрело вторую молодость, а на его травяных кортах был организован вначале выставочный, а затем и профессиональный теннисный турнир, проходящий по сей день. На территории казино усилиями ван Алена и его второй жены Кэндис в 1954 году был основан Американский зал теннисной славы (впоследствии — Международный зал теннисной славы). С 1957 года ван Ален стал президентом этой организации, а в 1965 году сам стал его членом — одним из первых, внесённых в списки не за успехи на корте, а за заслуги перед спортом вне игровой площадки.

Одной из важнейших заслуг ван Алена перед современным теннисом стало активное продвижение им идеи отказа от принципа победы в сете с разрывом не меньше, чем в два гейма. Историк тенниса Бад Коллинз предполагает, что толчком к реформе стал матч показательного турнира в Ньюпортском казино в 1954 году. В этом матче между американцами Хэмом Ричардсоном и Стрейтом Кларком был зафиксирован счёт 6-3, 9-7, 12-14, 6-8, 10-8. Сам ван Ален вспоминал:

Всех интересовал финал в парном разряде с участием великих австралийцев — Нила Фрейзера и Рекса Хартвига против Лью Хоуда и Кена Розуолла. Но этот ужасный одиночный матч всё тянулся и тянулся, и в конце концов нам пришлось перенести матч пар на дальний корт.

Оригинальный текст (англ.)  

The match everybody wanted to see was the doubles final with the great Aussies - Neale Fraser and Rex Hartwig against Lew Hoad and Ken Rosewall. But that atrocious singles kept going on and on, and eventually we had to put the doubles on an outside court.

После этого ван Аленом была разработана система VASSS (Van Alen Streamlined Scoring system, «Система непрерывного набора очков ван Алена»), представлявшая собой вариацию на тему подсчёта очков в настольном теннисе. По этой системе победа в матче присуждалась после выигрыша 31 подачи. VASSS впервые была опробована в Ньюпорте в 1965 году, когда ван Ален пригласил ведущих мировых профессионалов (в их числе были Род Лейвер, Панчо Гонсалес, Лью Хоуд и Кен Розуолл) участвовать в турнире с неслыханным по тем временам призовым фондом в 10 тысяч долларов. Однако успеха новая система не имела. Иная судьба ждала второе изобретение ван Алена — тай-брейк, который он называл «внезапная смерть» (англ. sudden death). В 1970 году организаторы Открытого чемпионата США, заинтересованные в том, чтобы матчи не затягивались надолго, нарушая расписание, взяли на вооружение тай-брейк ван Алена в его первоначальной форме — при счёте 6-6 по геймам соперники играли до пяти выигранных мячей. Победа в сете присуждалась в том числе и при счёте 5-4 в тай-брейке.

Новая система, однако, вызвала раздражение игроков. Первой причиной было то, что она, по словам Тома Гормана, была покушением на святой Грааль тенниса — принцип «если ты не проигрываешь свою подачу, то ты не проигрываешь матч». Вторым поводом для недовольства был факт, что при счёте 6-6 в решающем сете и 4-4 в тай-брейке один мяч становился матч-болом для обеих сторон. Поэтому вскоре теннисный мир вернулся к принципу побед с разницей в два очка, но уже на тай-брейке (ван Ален иронически называл новую систему «затянувшейся смертью» — англ. lingering death).

Ещё одним нововведением ван Алена в теннисе стала впервые применённая в Ньюпорте электронная система демонстрации счёта. Он также первым позволил проведение матчей после наступления темноты.

Помимо Ньюпорского казино, ван Ален был вице-президентом книгоиздательской компании Farrar, Straus и владельцем сети еженедельных газет в Лонг-Айленде. Он постоянно занимался благотворительной деятельностью, одним из проявлений которой было спасение Ньюпортского казино; благодаря ему удалось спасти дневники писателя Джеймса Босуэлла и нью-йоркский Солдатский, матросский и авиаторский клуб; он также собрал коллекцию редких иберийских птиц для Американского музея естественной истории. Каждое Рождество ван Ален, президент Клуба дома Санта-Клауса, одетый в костюм этого персонажа, устраивал публичные чтения для детей в доме-музее Клемента Мура — автора популярного стихотворения «Визит святого Николая». Ван Ален планировал купить этот дом и превратить его в музей Санта-Клауса.

В июле 1991 года 88-летний Джимми ван Ален, по словам жены, к этому моменту ставший плохо видеть, упал с метровой высоты с террасы своего дома. Он умер в ньюпортской больнице от полученных при падении травм.

Литература

• Jimmy van Alen // Bud Collins' Tennis Encyclopedia / Bud Collins, Zander Hollander (Eds.). — Detroit, MI: Visible Ink Press, 1997. — P. 514—515. — ISBN 1-57859-000-0.
• John Grasso. van Alen, James Henry "Jimmy" // [books.google.ca/books?id=W39oSS7c2xAC&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=false Historical Dictionary of Tennis]. — Plymouth: Scarecrow Press, 2011. — P. 297. — ISBN 978-0-8108-7490-9.

Ссылки

• [www.tennisfame.com/hall-of-famers/jimmy-van-alen Джимми ван Ален] на сайте Международного зала теннисной славы (англ.)
  

Отрывок, характеризующий Ван Ален, Джеймс

– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.