Варадеро

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Варадеро
исп. Varadero
Страна
Куба
Провинция
Матансас
Координаты
Основан
Город с
Площадь
48 км²
Официальный язык
Население
27170 человек (2010)
Плотность
566 чел./км²
Часовой пояс
Телефонный код
+53 45
Показать/скрыть карты
К:Населённые пункты, основанные в 1887 году

Вараде́ро (исп. Varadero) — курортный город в провинции Матансас на Кубе. Расположен на полуострове Икакос, в 140 км к востоку от Гаваны. Одна из самых крупных курортных зон Карибского бассейна. В 1992 году пляж Варадеро был признан ЮНЕСКО одним из самых чистых пляжей мира.

Полуостров Икакос, на котором расположен курорт, простирается на 20 км в океан и имеет ширину всего в 1,2 км в самой широкой его части. Мыс Икакос, в северной оконечности полуострова, является самой северной точкой Кубы.





История

Первое упоминание Варадеро зафиксировано в 1555 году. Курорт зародился в 1872 году, бурное развитие началось в начале 30-х годов XX века.

На полуострове несколько археологических памятников (пещера Амбросио с наскальными рисунками древних индейских художников).

Популярность курорта с каждым годом возрастает. Вдоль Варадеро расположились самые роскошные отели известных гостиничных сетей с европейским уровнем сервиса. Варадеро популярен как место рекреационного дайвинга. Въезд в курортную зону осуществляется через оборудованные на автотрассе контрольно-пропускные пункты. В двадцати километрах к юго-западу от полуострова расположен аэропорт Варадеро — «Хуан Гуальберто Гомес», второй по важности аэропорт страны после гаванского «Хосе Марти».

В произведениях культуры

Варадеро воспет в одноимённой песне Карлосом Пуэбла. Он воспет также в известной песне [www.youtube.com/watch?v=8N6m6lCLVdo «Это говорим мы»] в исполнении ВИА «Пламя» и в перекликающейся с ней песне «Куба рядом» группы Запрещённые барабанщики.

Города-побратимы

Источники

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)


Напишите отзыв о статье "Варадеро"

Отрывок, характеризующий Варадеро

Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!