Варламов, Александр Владимирович
| Александр Владимирович Варламов | |
 | |
| советский композитор, один из родоначальников советского джаза | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
20 августа 1990 (86 лет) |
| Место смерти: | |
| Супруга: |
неизвестна |
| Дети: |
отсутствуют |
| Сайт: |
[мозг ] |
Алекса́ндр Влади́мирович Варла́мов (19 июня 1904, в Симбирске — 20 августа 1990, в Москве) — композитор, аранжировщик, певец, дирижёр, руководитель одного из лучших советских джаз-оркестров[1]. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1979), автор более 400 музыкальных произведений.
Содержание
Биография
Александр Владимирович Варламов родился 19 июня 1904 в Симбирске, в семье коллежского, затем статского советника, члена Симбирского окружного суда.
До сентября 1918 года жил в Симбирске, учился во второй мужской гимназии. В 1912 году в Симбирске были опубликованы его первые музыкальные произведения — пьеса «Грусть» и вальс «Вечерок».
В 1922 году поступил в ГИТИС (в одну мастерскую с Эрастом Павловичем Гариным и Николаем Павловичем Охлопковым). Однако вскоре уходит оттуда и поступает в Училище имени Гнесиных в класс Рейнгольда Морицевича Глиэра и Дмитрия Романовича Рогаль-Левицкого (сокурсник по классу композиции — Арам Хачатурян).
Как джазовый бэндлидер дебютировал в 1934 году. Внимание музыкальной общественности привлекло сотрудничество Варламова с негритянской певицей из США Целестиной Коол. Позже собрал первую в СССР группу из музыкантов-импровизаторов («Семёрка»). Осенью 1938 г. создал джаз-оркестр Всесоюзного радиокомитета, с которым работал до сентября 1939 года, успев принять участие в первой отечественной телепередаче.
В 1939-1940 гг. руководил джаз-оркестром МВТУ им. Н.Баумана. С лета 1940 г. до лета 1941 года — главный дирижёр Государственного джаз-оркестра СССР. В начале войны Госджаз СССР был преобразован в Образцово-показательный джаз-оркестр Наркомата обороны и почти в полном составе выехал на фронт, где большинство оркестрантов погибло. Оставшийся в Москве Варламов возглавил симфоджаз при Всесоюзной студии эстрадного искусства («Мелоди-оркестр», солистка - Дебора Пантофель-Нечецкая) и готовил программу к выступлениям перед американскими моряками в северных портах — Мурманске, Архангельске.
В январе 1943 г. арестован по навету, решением Особого совещания был приговорен к восьми годам лишения свободы, срок отбывал в Ивдельлаге на Северном Урале, где до 1948 г. руководил агитбригадой и джаз-оркестром. После освобождения в 1951 г. жил в Казахстане. Работал преподавателем в Караганде. После реабилитации в 1956 году вернулся в Москву, писал музыку для эстрадных оркестров, кинофильмов и телевизионных постановок, осуществил ряд записей собственных композиций с симфоджазовым составом.
В последние годы жизни жил на улице Лескова дом 10-б в московском районе Бибирево.
Умер 20 августа 1990 года в Москве. Похоронен на Домодедовском кладбище.
Творчество
Алексей Баташев, авторитетный современный историк джазового искусства, в 90-е годы писал:
Спросите любого нашего джазмена старшего поколения — а среди них немало знаменитых — почти каждый скажет: его увлечение джазом началось с Варламова[2]
Александр Варламов отмечал, что для него очень важен был «поворот от примитивной мелодики к настоящему свинговому стилю». Он одним из первых в Советском Союзе стал уделять повышенное внимание оркестровке и культуре исполнения. Открывал таланты, привлекал к работе наиболее ищущих музыкантов своего времени: Александра Васильева, Николая Шмелева, Александра Ривчуна (саксофон), Виктора Быкова, Михаила Ветрова, Петра Борискина (труба), Михаила Петренко (фортепиано), Олега Хведкевича, Лаци Олаха (ударные); Семена Чанышева (контрабас), Теодора Ходорковского, А. Арского (аранжировка и инструментовка).
Получили большую популярность такие композиции в исполнении оркестра Алексадра Варламова, как «Весёлый час», «Ранний час», «Сон», «Счастьем жизнь полна», «Пой мне о любви, дорогая», «Жёлтая роза», «Свит Су» (в оригинале «Sweet Sue, Just You»), «Дикси-ли» («Dixie Lee»).
Александр Варламов автор таких инструментальных пьес и вокальных произведений, как «Романтическая рапсодия», «Ты поверь, ты пойми», «Край мой любимый», «Пой мне», «Уходит вечер». Александр Варламов также переводил зарубежные песни на русский язык и сам исполнял их. Его голос звучит в популярнейшей песенке «На карнавале» Харри Уоррена (англ. (Harry Warren) (в оригинале «She Is a Latin from Manhattan»), в балладе «Луна» Ричарда Роджерса (в оригинале «Blue Moon»).
Александру Варламову принадлежит аранжировка итальянской баркаролы, которую исполняла Аделина Патти. В 1920-х годах квартет театра-кабаре «Летучая мышь» Никиты Балиева и оркестра театра «Водевиль»[en] записали на студии «Columbia Graphophone Company» пластинку с композицией «The Russian Barcarole».
Будучи одним из немногих тогда советских композиторов, аранжировщиков и дирижеров, осваивавших свинговую манеру игры и письма, в числе первых в стране стал исполнять музыку в стиле свинг, дав интересные образцы нового стиля. Среди них выделяются записи американских пьес «Игра на пальцах» Ричарда Роджерса, «Я всегда с вами» Хендерсона, «Счастливая дорога» («I’m Living in a Great Big Way») Джимми МакХью, джазовая версия «Лирической песенки» Юрия Милютина «Все стало вокруг голубым и зелёным» из к/ф «Сердца четырёх» с вокалом Веры Красовицкой.
Начиная с 1930-х годов, Александр Варламов писал музыку для игрового и анимационного кино. Его музыка звучит в фильмах «Степан Разин», «Парень из тайги», «Доктор Айболит», «Одна строка», в мультфильмах «Квартет», «Кентервильское привидение», «Лиса и бобёр», «Первая скрипка», «Дикие лебеди», «Кот в сапогах», «Тараканище», «Ровно в три пятнадцать», «Шайбу! Шайбу!», «Приключения красных галстуков», «Капризная принцесса», и др.
В 1960—1970-е годы Варламов сочинил ряд композиций для биг-бэнда. В 1986 году он написал «Концерт для трубы с оркестром» и посвятил его городу Ульяновску.
Александр Варламов тщательно работал над совершенствованием исполнительской техники и ансамблевой игры, что привело к заметному росту профессионализма в отечественном джазе и оказало существенное влияние на развитие джазовой музыки в СССР.
Напишите отзыв о статье "Варламов, Александр Владимирович"
Примечания
- ↑ [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%94%D0%B6%D0%B0%D0%B7.%20XX%20%D0%B2%D0%B5%D0%BA/%D0%92%D0%B0%D1%80%D0%BB%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%B2%20%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%20%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87/ Джаз. XX век. 2001.](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2871 день)) slovari.yandex.ru
- ↑ [www.vor.ru/culture/cultarch304_rus.html ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ РОССИЙСКОГО ДЖАЗА (100 лет со дня рождения Александра Варламова)].
Источники
- Баташев А. Н. Советский джаз. — М.: Музыка., 1972. — 175 с., илл.
- Баташев А. Н. Советский джаз. Проблемы. События. Мастера. Сборник статей. — М.: Сов. композитор, 1987. — 592 с., илл.
- Баташев А. Н. «Хорош был старик Варламов…». // Журнал JazzArt, № 2. — ? год.
- Фейертаг В. Б. Джаз. XX век. Энциклопедический справочник. — СПб.: [skifiabook.ru/ изд-во «СКИФИЯ»], 2001. — 564 с., илл.
- Драгилев Д. Г. Лабиринты русского танго. — СПб: изд-во «Алетейя», 2008. — 168 с., илл.
- Драгилев Д. Г. Эдди Рознер: Шмаляем джаз, холера ясна! — Нижний Новгород: изд-во «Деком», 2011. — 360 с., илл., компакт-диск
Отрывок, характеризующий Варламов, Александр Владимирович
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
