Вармия

Вармия (прусск. Warmia, лат. Varmia, нем. Ermland , польск. Warmia) — историческая область на южном побережье Балтийского моря. Занимала территорию от реки Эльбинг до берега Вислинского залива.

Вармия занимала центральное положение среди территорий, на которых жили пруссы, поэтому крестоносцы стремились овладеть этой территорией в первую очередь, так как это давало им плацдарм для экспансии на сопредельные территории. В 1243 году здесь было образовано Эрмландское епископство, обладавшее особым статусом. Князь-епископ Вармии обладал широкой самостоятельностью, хотя и находился в подчинении великого магистра Тевтонского ордена.

После битвы при Грюнвальде 1410 года епископ Варминский признал сюзеренитет короля Польши, а по Торуньскому миру 1466 года Вармия вместе с территорией Западной Пруссии вошла в состав Королевства Польского как часть провинции Королевская Пруссия, но на правах автономного княжества-епископства. Неурегулированность вопроса статуса Варминского епископства в составе Польши привела к войне 1467—1479 годов, в результате которой привилегии князя-епископа были подтверждены, однако над процедурой его избрания был установлен контроль польского короля.

В дальнейшем князь-епископ Варминский входил в круг высшей польско-литовской аристократии с правом участия в сенате Речи Посполитой. Варминское княжество сохраняло автономию в судебной и административной системе, имело собственный представительный орган (Варминский сеймик) и вооружённые силы. После Первого раздела Речи Посполитой в 1772 г. территория Варминского княжества была присоединена к Пруссии, его автономия ликвидирована, а имущество князя-епископа секуляризировано.

Оставалась частью Пруссии, а в составе последней с 1871 года частью Германской империи вплоть до Второй мировой войны. По окончании этой войны Вармия в числе других восточно-прусских земель была присоединена к Польше и СССР (РСФСР). Административно входит в Варминско-Мазурское воеводство Польши и Калининградскую область России.

См. также

• Варминский говор польского языка

Отрывок, характеризующий Вармия

Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.