Варун-Секрет, Сергей Тимофеевич

Сергей Тимофеевич Варун-Секрет
Дата рождения:	1 (13) сентября 1868(1868-09-13)
Место рождения:	Елисаветград
Дата смерти:	30 апреля 1962(1962-04-30) (93 года)
Место смерти:	Кормей-ан-Паризи, Валь-д’Уаз, Франция
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	земский деятель, политик

Серге́й Тимофе́евич Варун-Секрет (1 сентября 1868 — 30 апреля 1962) — русский общественный деятель и политик, член Государственной думы от Херсонской губернии. Старший товарищ председателя IV Государственной думы.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Херсонской губернии. Землевладелец Елисаветградского уезда (родовые 1870 десятин при деревне Софиевке и приобретенные 1004 десятины при деревне Елисаветовке). Его братья: Владимир (ум. 1973), ротмистр 6-го гусарского полка, участник Белого движения, и Георгий (1870—1942), полковник того же полка, участник Белого движения.

Окончил Петровский Полтавский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище по 1-му разряду (1887), откуда был выпущен корнетом в 21-й драгунский Белорусский полк.

В 1890 году вышел в отставку и поселился в своем имении Елисаветградского уезда, где посвятил себя сельскому хозяйству и общественной деятельности. Избирался гласным Елисаветградского уездного и Херсонского губернского земских собраний, почетным мировым судьей по Елисаветградскому уезду (1898—1906) и председателем Елисаветградской уездной земской управы (1904—1906). В 1899—1904 годах был также земским начальником 8-го участка Елисаветградского уезда.

В 1906 году был избран в члены I Государственной думы от Херсонской губернии съездом землевладельцев. Примыкал к мирнообновленцам. Подписал законопроект об амнистии.

В 1907 году был переизбран во II Государственную думу от съезда землевладельцев. Примыкал к фракции «Союза 17 октября». Состоял членом продовольственной комиссии. После роспуска II Думы вернулся к земской деятельности. Был избран почетным мировым судьей (с 1907), Елисаветградским уездным предводителем дворянства (1907—1910) и председателем Елисаветградской уездной земской управы (1911—1917). Дослужился до чина титулярного советника (1911).

В 1912 году был вновь избран в члены Государственной думы от Херсонской губернии съездом землевладельцев. Был одним из руководителей фракции октябристов, после её раскола входил в группу земцев-октябристов. 26 ноября 1913 был избран старшим товарищем председателя Думы. Был председателем Земской группы. Также входил в Прогрессивный блок. Был докладчиком и товарищем председателя 1-го отдела Думы. После речи Милюкова 1 ноября 1916 года отказался от должности товарища председателя 1-го отдела, а 3 ноября покинул пост старшего товарища председателя Думы. Состоял членом комиссий: по местному самоуправлению, о народном здравии, распорядительной и по борьбе с немецким засильем.

10 марта 1917 года, после Февральской революции, по должности председателя уездной земской управы был назначен уездным комиссаром Временного правительства и Временного комитета Государственной думы.

После Октябрьской революции жил в Киеве. В 1918—1919 годах некоторое время занимал пост товарища министра внутренних дел в правительстве гетмана Скоропадского. Затем участвовал в Гражданской войне в составе ВСЮР.

В эмиграции в Югославии, затем во Франции. Был одним из организаторов Русской национально-демократической партии (1921), членом ЦК Русского народно-монархического совета и председателем Русского монархического съезда в Берлине (март 1922). Участвовал в работе Российского эмигрантского национального центра во Франции. В 1948 году занимался организацией Выборного комитета по организации представительства русской эмиграции во Франции.

Последние годы был пансионером Русского дома в Кормей-ан-Паризи. В 1958 году отмечалось его 90-летие. Скончался в 1962 году. Похоронен на местном кладбище. Был женат, имел четверо детей.

Источники

• [www.tez-rus.net/ViewGood30323.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917.] — Москва: РОССПЭН, 2008.
• Российское зарубежье во Франции 1919—2000. Л. Мнухин, М. Авриль, В. Лосская. — Москва, 2008.
• [histpol.pl.ua/ru/?option=com_content&view=article&id=6197 Варун-Секрет, Сергей Тимофеевич] на сайте [histpol.pl.ua/index.php?lang=rus История Полтавы]

Отрывок, характеризующий Варун-Секрет, Сергей Тимофеевич

– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.