Варфоломей (Гондаровский)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Архиепископ Варфоломей
Архиепископ Орловский и Брянский
10 сентября 1987 — 21 марта 1988
Предшественник: Глеб (Смирнов)
Преемник: Паисий (Самчук)
Архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский
11 октября 1972 — 10 сентября 1987
Предшественник: Платон (Лобанков)
Преемник: Лев (Церпицкий)
Епископ Кишинёвский и Молдавский
до 9 сентября 1973 года — епископ
20 марта 1969 — 11 октября 1972
Предшественник: Нектарий (Григорьев)
Преемник: Ионафан (Кополович)
Епископ Тульский и Белёвский
7 июля 1966 — 20 марта 1969
Предшественник: Антоний (Кротевич)
Преемник: Ювеналий (Поярков)
Епископ Венский и Австрийский
22 декабря 1964 — 7 июля 1966
Предшественник: Филарет (Денисенко)
Преемник: Ионафан (Кополович) (в/у),
Мелхиседек (Лебедев)
Епископ Саратовский и Волгоградский
29 мая 1963 — 22 декабря 1964
Предшественник: Палладий (Шерстенников)
Преемник: Пимен (Хмелевский)
Епископ Угличский,
викарий Ярославской епархии
26 — 29 мая 1963
Предшественник: Кассиан (Ярославский)
Преемник: Иосиф (Балабанов)
начальник Русской духовной Миссии в Иерусалиме
октября 1961 — нач. 1963
Предшественник: Августин (Судоплатов)
Преемник: Ювеналий (Поярков)
 
Имя при рождении: Николай Николаевич Гондаровский
Рождение: 27 октября 1927(1927-10-27)
Нечаевка (ныне Белгородская область)
Смерть: 21 марта 1988(1988-03-21) (60 лет)
Орёл
Принятие монашества: март 1954 года

Архиепископ Варфоломей (в миру Николай Николаевич Гондаровский; 27 октября 1927, Нечаевка (ныне Белгородская область) — 21 марта 1988, Орёл) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Орловский и Брянский.





Биография

После службы в Советской Армии поступил в Московскую духовную семинарию.

В марте 1954 года, будучи воспитанником семинарии, принял монашество. 18 апреля рукоположен во иеродиакона, а 30 ноября — во иеромонаха.

Поступил в Московскую духовную академию, которую закончил в 1959 году со степенью кандидата богословия. Оставлен профессорским стипендиатом при академии.

С 1959 по 1960 год преподавал в Московской духовной семинарии.

В июне 1960 года Патриархом Алексием возведён в сан игумена и назначен на должность заместителя начальника Русской духовной Миссии в Иерусалиме.

С июня пр сентябрь 1961 года исполнял обязанности начальника Миссии, а в октябре 1961 года назначен её начальником, с возведением в сан архимандрита.

26 мая 1963 года в Феодоровском кафедральном соборе города Ярославля хиротонисан во епископа Угличского, викария Ярославской епархии. Хиротонию совершали: архиепископы: Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов), Новосибирский и Барнаульский Кассиан (Ярославский); епископы: Дмитровский Киприан (Зёрнов), Костромской и Галичский Никодим (Руснак), Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер).

29 мая того же года назначен епископом Саратовским и Волгоградским.

В июне 1963 года участвовал в торжествах на Афоне по случаю 1000-летия лавры святого Афанасия Афонского.

С 22 декабря 1964 года — епископ Венский и Австрийский.

С 7 июля 1966 года — епископ Тульским и Белевским.

С 20 марта 1969 года — епископ Кишинёвский и Молдавский.

С 11 октября 1972 года — епископ Ташкентский и Среднеазиатский.

9 сентября 1973 года возведён в сан архиепископа.

По воспоминаниям павла Адельгейма[1]:

Мы чаще общались по телефону, когда говорить можно не обо всём. <…> Ему приходилось быть очень сдержанным в общении. О каждом его шаге постоянно доносили уполномоченному. Человек он был чрезвычайно кроткий. В Кафедральном соборе остались сперва два, а затем один священник. Владыка нес седмицу поочерёдно со священником. Сам служил молебен и панихиду, сам отпевал и исповедывал. Торжественных встреч перед богослужением не было. На буднях он служил в священническом облачении и малом омофоре. Сам облачался. При этом всегда был жизнерадостен и доброжелателен <…> К нему я всегда обращался, когда было трудно с уполномоченным и казалось, всё погибло. Он всегда умел найти слова поддержки, а иногда и вступиться перед сильными мира сего. Ему можно было довериться во всём. Такой вопрос даже не вставал. Разумеется, его не интересовали деньги, доходы. Он не был меркантилен, хотя государство отнюдь не поддерживало тогда церковь материально.

С 10 сентября 1987 года — архиепископ Орловский и Брянский.

Скончался 21 марта 1988 года в Орле. Похоронен на центральном Крестительском кладбище Орла в одной ограде с могилой митрополита Орловского и Брянского Палладия (Шерстенникова).

Сочинения

  • Критическое издание греческого текста Нового Завета Нестле и церковно-научное и практическое значение реконструированного им текста Евангелия от Матфея. (кандидатское сочинение).
  • Из жизни Русской духовной Миссии в Иерусалиме // ЖМП. 1961, № 4, с. 29.
  • Представители Русской Православной Церкви на святогорских торжествах // ЖМП. 1963, № 10, с. 11-14.
  • Речь при наречении во епископа Угличского // ЖМП. 1965, № 7, с. 16.
  • ХIХ съезд старокатоликов в Вене // «Stimme der Orthodoxie». 1965, № 11, с. 11; № 12, с. 40-41 (нем. яз.).
  • Визит делегации Иерусалимской Православной Церкви // ЖМП. 1974, № 11, с. 14-17.
  • Пребывание Архиепископа Карельского и всея Финляндии в СССР // ЖМП. 1975, № 10, с. 17-21.
  • Интервью корреспонденту АПН в связи с поездкой группы паломников на Афон // ЖМП. 1976, № 6, с. 2-4.
  • Исторический визит Предстоятеля Русской Церкви на Кипр // ЖМП. 1979, № 2, с. 55-60.

Напишите отзыв о статье "Варфоломей (Гондаровский)"

Примечания

  1. [arhiv.orthodoxy.org.ua/uk/nevydumannye_istorii/2008/04/04/15337.html "Из семинарии меня выгонял лично Филарет Денисенко". Беседа с отцом Павлом Адельгеймом | Православіє в Україні :: Інтернет-видання УПЦ]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Варфоломей (Гондаровский)

– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.