Цитадель (Варшава)
| Крепость | |
 Кладбище узников цитадели около Х ворот крепости. | |
| Страна | Республика Польша |
| Местоположение | Варшава |
| Автор проекта | Иван Ден |
| Основатель | Николай I |
| Строительство | 31.5.1832—4.5.1834 годы |
| Статус | Мемориальный комплекс |
| Состояние | частично сохранилась |
Цитадель[1] — русская крепость XIX века в Варшаве. Построена по приказу Николая I после польского восстания 1830 года.
История
Крепость была построена по августейшему повелению государя Николая I после польского восстания 1830 года. Её главный архитектор генерал-майор Иван Ден за основу своего проекта использовал проект крепости Антверпена. Краеугольный камень был заложен генерал-фельдмаршалом Иваном Паскевичем, наместником Царства Польского.
Крепость представляет собой кирпичную постройку, окружающую площадь в 36 гектар. Постройка началась 31 мая 1832 и закончилась 4 мая 1834. Стоимость постройки составила огромную по тем временам сумму в 11 миллионов рублей. В наказание за восстание 1830 года оплата этих расходов была возложена на Банк Польши. В мирное время гарнизон крепости составлял 5000 человек. Во время январского восстания 1863 года он был увеличен до 16000. К 1863 артиллерийский парк крепости включал 555 орудий разных калибров.
После усиления в 1854 году в крепости было пять бастионов - Владимир, Алексей, Павел, Георгий и Сергей.
К началу первой мировой войны крепость устарела и в 1912 году была упразднена. В ходе Первой мировой войны Варшава вместе с оставшимися укреплениями была оставлена русскими войсками без боя в ходе стратегического отступления летом 1915 года.
После восстановления польской независимости в 1918 году крепость использовалась польской армией в качестве гарнизона, учебного центра для пехоты и склада военного имущества и места заключения противников правящего режима. После поражения Польши во Второй мировой в крепости располагались оккупационные немецкие войска. Во время варшавского восстания немецкий гарнизон крепости помешал повстанцам в центре города соединиться с повстанцами в северном районе Варшавы Жолибож. После Второй мировой крепость снова использовалась польской армией, в ней располагалась часть ПВО. В 1963 году в крепости был открыт музей.
Коменданты цитадели
Высочайшим приказом о чинах военных от 26 июля 1887 года последний комендант Александровской цитадели генерал И. А. Кузьмин был перемещён на должность коменданта города Варшавы, а генерал А. П. Свистунов назначен на вновь введённую должность коменданта Варшавской крепости.
- на 1840 — генерал-майор Барышников, Павел Петрович
- хх.хх.1842 — хх.хх.1843 — генерал-лейтенант Федоренко, Пётр Иванович
- 10.10.1843 — 10.03.1845 — генерал-лейтенант барон Ренне, Василий Егорович
- 08.02.1851 — 11.08.1858 — генерал-лейтенант Житов, Алексей Иванович
- хх.хх.1858 — 27.05.1864[2] — генерал-майор, с 30.08.1863 генерал-лейтенант Ермолов, Николай Семёнович
- 05.06.1864 — 17.12.1876[2] — генерал-майор, с 26.06.1876 генерал-лейтенант Зайцов, Михаил Яковлевич
- 03.02.1877 — 15.05.1883 — генерал-лейтенант Ульрих, Ромео Корнильевич
- 17.07.1883 — 16.06.1886 — генерал-лейтенант Уньковский, Сергей Семёнович
- 22.10.1886 — 26.07.1887 — генерал-лейтенант Кузьмин, Илья Александрович
Фотогалерея
- Brama Straceń.PNG
Варшавская цитадель: Ивановские ворота
- C10s.jpg
Варшавская цитадель: памятник возле ивановских ворот
- C6z.jpg
Варшавская цитадель — выставка оружия
См. также
Напишите отзыв о статье "Цитадель (Варшава)"
Примечания
- ↑ [bigenc.ru/text/1900943 Варшава] / И. С. Синицина // Большой Кавказ — Великий канал. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2006. — С. 614—617. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 4). — ISBN 5-85270-333-8.</span>
- ↑ 1 2 Умер в должности.
</ol>
Ссылки
- [www.republika.pl/sztejnike/twierdze/mazowieckie/warszawa-cytadela.htm Фотографии]
- [kri.dn.farlep.net/warshawa/shema/citadel.html Спутниковая фотография цитадели]
Отрывок, характеризующий Цитадель (Варшава)
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
