Варшавский, Яков Львович

Яков Львович Варшавский
Дата рождения:	24 ноября 1911(1911-11-24)
Дата смерти:	13 марта 2000(2000-03-13) (88 лет)
Гражданство:	Россия
Профессия:	кинокритик киновед драматург сценарист

Яков Львович Варшавский (24 ноября 1911 — 13 марта 2000) — российский кинокритик, киновед, драматург и сценарист. Член КПСС с 1943 года.

Биография

Окончил ГИТИС имени А.В.Луначарского (театроведч. ф-т, 1935). Выступал с киноведческими статьями ещё во время учебы в институте. Участник Великой Отечественной войны.

Библиография

• "Что ты ищешь в искусстве" (1960)
• "Встреча с фильмом" (1962)
• "Жизнь фильма" (1966)
• "Успех" (1974)
• "Полиэкран начинается" (1984)
• "Если фильм талантлив" (1985)

Гонения со стороны Сталина

Подвергся гонениями в статье отредактированной лично И. Сталиным под названием: «Об одной антипатриотической группе театральных критиков».

Фильмография

Сценарист

• 1970 — Наш марш (соавт.),
• 1972 — Я — гражданин Советского Союза (соавт.)
• 1973 — Говорит Сибирь (соавт.)
• 1974 — Гармония (соавт.)
• 1977 — Говорит Октябрь
• 1981 — Советский образ жизни
• 1982 — В начале года

Премии и награды

• Орден Отечественной войны I степени
• Орден Красной Звезды
• Медаль "За победу над Германией"
• Медаль "За победу над Японией"

Отрывок, характеризующий Варшавский, Яков Львович

– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.