Варшавский договор (1970)
Варшавский договор (нем. Warschauer Vertrag) — договор между ФРГ (Западной Германией) и Польской Народной Республикой. Подписан канцлером ФРГ Вилли Брандтом и премьер-министром Польши Юзефом Циранкевичем в Президентском дворце Варшавы 7 декабря 1970 года, и был ратифицирован немецким бундестагом 17 мая 1972 года.
В договоре обе стороны взяли на себя обязательства не прибегать к насилию и признали существующую границу по Одеру-Нейсе, установленную союзными державами на Потсдамской конференции в августе 1945 года. Граница с Германией была довольно чувствительная тема для Польши, так как она была обеспокоена тем, что немецкое правительство может попытаться вернуть часть бывших восточных территорий. С польской точки зрения, передача этих регионов считалась компенсацией за бывшие польские территории к востоку от линии Керзона (Кресы), которая были присоединены к Советскому Союзу в 1939 году.
В ФРГ Брандт подвергся жёсткой критике оппозиционным консервативным блоком ХДС/ХСС, охарактеризовавшим его политику как предательство национальных интересов. На момент подписания договор не рассматривался окончательной точкой в вопросе определения границ Польши с ФРГ,[1] потому что Статья IV настоящего договора говорила о том, что данное соглашение не отменяло положения предыдущих договоров, в частности Потсдамского соглашения. Таким образом положения этого Договора могли быть изменены на основании окончательного мирного договора между Германией и союзниками во Второй мировой войны, как это было предусмотрено в Потсдамском соглашении.[1]
Варшавский договор был важным элементом в «восточной политике», проводимой Брандтом и поддерживаемой правящей Социал-демократической партией Германии. После подписания в 1990 году Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии и Немецко-польского договора о границе 14 ноября того же года были сняты все вопросы о границах между воссоединённой Германией и Польшей.
См. также
Напишите отзыв о статье "Варшавский договор (1970)"
Примечания
- ↑ 1 2 Johnson, Edward Elwyn. [www.eej-esq.com/PDFs/German_Reunification.pdf International law aspects of the German refunification alternative answers to the German question]. Page 18 and footnote 35 that cites Ludwig Gelberg, The Warsaw Treaty of 1970 and the Western Boundary of Poland, at 125—127; Jochen Abr. Frowein, The Reunification of Germany, 86 Am. J. Int’l L. 152, 156 (1992), at 156.
Ссылки
- [www.auswaertiges-amt.de/diplo/de/Europa/DeutschlandInEuropa/BilateraleBeziehungen/Polen/Vertraege/WarschauerVertrag.pdf Текст договора] (PDF файл, (нем.))
|
Это заготовка статьи по истории Германии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи по истории Польши. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Варшавский договор (1970)
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
