Василеостровский трамвайный парк
Поделись знанием:
Координаты: 59°56′18″ с. ш. 30°15′30″ в. д. / 59.93833° с. ш. 30.25833° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.93833&mlon=30.25833&zoom=12 (O)] (Я)
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
памятник архитектуры (региональный)
| Достопримечательность | |
Василеостровский трамвайный парк
| |
 Василеостровский трамвайный парк. Вид с северо-запада. | |
| Страна | Россия |
| Город | Санкт-Петербург |
| Архитектурный стиль | кирпичный модерн |
| Строитель | «Вестингауз» |
| Строительство | 1906—1908 годы |
| Статус | объект культурного наследия регионального значения |
Василеостро́вский трамва́йный парк (Трамва́йный парк и́мени Лео́нова, Трамва́йный парк № 2, Трамва́йный парк № 3, площа́дка № 2) — комплекс зданий трамвайного парка, построенных в начале XX века в составе первой очереди санкт-петербургского электрического сухопутного трамвая.
Расположен на Васильевском острове по адресу Средний проспект, 77/79. 29 сентября 1907 года из стен парка вышли вагоны на первые регулярные рейсы, 15 апреля 1942 года после приостановления трамвайного движения во время блокады Ленинграда был одним из парков, возобновивших выпуск трамваев на линии. В 2003—2005 годах из-за ремонта Среднего проспекта был изолирован от основной трамвайной сети и обслуживал единственный маршрут.
15 января 2007 года был официально закрыт. Тем не менее, парк продолжает использоваться для оборота подвижного состава, периодически обслуживает отрезанные из-за ремонтов на Петроградском острове маршруты Васильевского острова. В зданиях депо расположен Музей электрического транспорта Санкт-Петербурга. В 2011 году западные половины — так называемые полусараи — исторических корпусов находились под угрозой демонтажа.
Содержание
Названия
В архивных документах 1900-х годов назывался «Василеостровский вагонный парк Санкт-Петербургского электрического трамвая». В документах 1910-х годов появляется название «Василеостровский трамвайный парк». В 1926 году парк был переименован в честь Александра Леонова и получил № 2. В 2003 году трамвайный парк № 2 был объединён с трамвайным парком № 3 имени К. Н. Блохина и формально функционировал как площадка № 2 трамвайного парка № 3. В 2007 году площадка была официально закрыта, хотя по состоянию на начало 2011 года продолжает использоваться для оборота и размещения подвижного состава.
История строительства
- В конце 1904 года Городской Думой был объявлен международный конкурс на право производства работ. В нём приняли участие три фирмы: «Сименс и Гальске», «Всеобщая Компания Электричества» и «Вестингауз». В 1906—1908 годах на пустынном прямоугольном участке к северо-западу от перекрёстка Среднего проспекта и 18-19-й линии фирмой «Вестингауз» были построены вагонные сараи (современные адреса: Средний проспект, 77, литеры А, Б и В). Гражданские инженеры: Фёдор Тейхман, Леонид Горенберг, инженер Александр Коган.
- 16 (29) сентября 1907 года из Полусарая № 1 на первый регулярный рейс санкт-петербургского сухопутного трамвая вышел вагон «Brush». В 1906—1907 годах было построено двухэтажное западное административное здание (современный адрес: Средний проспект, 79Б), в 1911—1913 годах гражданским инженером Александром Ламагиным был разработан проект реконструкции здания, в 1913—1915 годах первые два этажа были перестроены, фасад изменён, были надстроены 3-й и 4-й этажи. В 1911—1913 годах Ламагиным также был подготовлен типовой проект восточного административного здания (современный адрес: Средний проспект, 79А), которое было построено в 1913—1915 годах.
- Впоследствии территория парка была расширена на запад до 24-25-й линии, частично перестраивались административные здания, был возведён ряд служебных построек, введён в строй литейный цех, который изготовлял детали рельсового пути, в том числе уникальные цельнолитые крестовины веера (продукция была востребована другими городами СССР). Вагонные сараи подверглись лишь небольшим изменениям в советское время, которые не исказили общий облик зданий.
История развития транспортного предприятия
- 29 сентября 1907 года состоялось открытие регулярного пассажирского движения санкт-петербургского трамвая. Из полусарая № 1 вышел в первый рейс вагон «Brush».
- В 1920-х годах на базе Трамвайного парка № 2 организованы Центральные ремонтные мастерские. Здесь осуществлялись наиболее сложные (периодический и аварийно-восстановительный) виды ремонта. В 1933 году здесь были построены первые четырёхосные вагоны ЛМ-33. Позже строительством вагонов занялся открывшийся в 1934 году вагоноремонтный завод (ВАРЗ) на Чугунной улице. Центральные ремонтные мастерские стали производить ремонт только прицепных вагонов и были названы «ВАРЗ № 2».
- 15 апреля 1942 года после приостановления трамвайного движения во время блокады Ленинграда трамвайный парк имени Леонова был одним из первых парков, возобновивших выпуск трамваев на линии. В память об этом событии на административном здании установлена мемориальная доска.
|
|
| Пропуск, дающий право прохода в трампарк им. Леонова во время комендантского часа в блокадном Ленинграде. 1943 год |
- 29 сентября 1967 года в южном депо парка был открыт музей истории трамвайного парка, первый музей подобного типа в стране. В музее проводилась демонстрация и реставрация ретро-вагонов, впоследствии на его базе был создан Музей электрического транспорта Санкт-Петербурга.
- В 2003 году трамвайные парки № 2 и № 3 были объединены под № 3 — трамвайный парк № 2 номинально перестал существовать и формально стал площадкой № 2 трамвайного парка № 3.
- В 2003—2005 гг. из-за ремонта Среднего проспекта Василеостровский трамвайный парк был изолирован от основной трамвайной сети и обслуживал единственный маршрут.
- 15 января 2007 года парк был официально закрыт. Все вагоны переданы в трамвайные парки № 3, 8 и СТТП или списаны.
- 29 сентября 2007 года на территории парка был торжественно открыт памятник трамваю «Brush» маршрута «Главный штаб — 8 линия В. О.», который за сто лет до этого открывал регулярное движение[2].
- Начиная с 2010 года, из-за ремонта путей на Петроградском острове трамвайная сеть Васильевского острова вновь потеряла связь с другими районами, а Василеостровский трамвайный парк стал выпускать подвижной состав на один маршрут.
- Распоряжением Комитета по управлению городским имуществом № 548-рк от 17.06.2011 на основании решения городской комиссии по распоряжению объектами недвижимости (протокол № 13 от 16.06.2011) объекты находящиеся на территории изъяты из хозяйственного ведения «Горэлектротранса». 6 июня 2011 года в парке начался демонтаж контактной сети и оборудования[3][4].
Объект культурного наследия
29 сентября 2009 года распоряжением КГИОП № 10-28 в реестр объектов культурного наследия в качестве объектов культурного наследия регионального значения были включены только восточные половины вагонных ангаров (Полусараи № 2, № 4, № 6). Экспертами Санкт-Петербургского городского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры было проведено исследование всех трёх корпусов депо, которое выявило ряд обстоятельств, учёт которых требует пересмотра распоряжения КГИОП в пользу сохранения и включения в единый государственный реестр объектов культурного наследия всего комплекса вагонного депо. [www.voopik.spb.ru/ ВООПИиК], в частности, аргументирует свою позицию тем, что Полусарай № 1 представляет собой старейшее на территории России сооружение, построенное специально для хранения и обслуживания вагонов электрического трамвая, в 1907 году в первый рейс сухопутный электрический трамвай Санкт-Петербурга вышел именно из Полусарая № 1, Полусарай № 3 имеет уникальную, отличающуюся от остальных депо железобетонную конструкцию перекрытий без затяжек, его архитектура в своё время стала образцовой для вагонных строений с железобетонными конструкциями перекрытий, памятниками являются цельные корпуса, состоящие из двух частей, которые из соображений пожарной безопасности делились надвое капитальной поперечной стеной, полусараи Василеостровского трамвайного парка никогда не имели вторых торцевых фасадов и никогда не существовали в качестве отдельно стоящих зданий, единое пространство каждого из трёх корпусов, то есть пары полусараев, эксплуатировалось целиком на протяжении всего существования объекта. В декабре 2010 года ВООПИиК направило губернатору Санкт-Петербурга Валентине Матвиенко письмо с просьбой вновь инициировать процесс включения в реестр всего комплекса трампарка[5][6][7].
6 июня 2011 года градозащитникам при поддержке и Общества охраны памятников удалось провести альтернативную государственную историко-культурную экспертизу и направить её в Минкульт на рассмотрение[8].
26 ноября 2014 года КГИОП в соответствии с актом, составленным по результатам государственной историко-культурной экспертизы (№ 3-8297 от 09.09.2013) и с учётом решения рабочей группы Совета по сохранению культурного наследия от 10.02.2014 Распоряжением № 10-752 включил объект (ансамбль): «Василеостровский вагонный парк Санкт-Петербургского электрического трамвая (Василеостровский трамвайный парк)», расположенный по адресу: Санкт-Петербург, Средний пр. В.О., 77, литеры А, Б, В (вагонные сараи); 79, литеры А, Б (административный и жилой дом) в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации в качестве объектов культурного наследия регионального значения.
|
|
|
|
| Общий вид 1908 год | Фасад полусарая 3 | Цех полусарая 3 | Поперечный разрез полусарая 3. Ж/б конструкции перекрытия |
Угроза утраты объекта культурного наследия
- В 2007 году губернатором Санкт-Петербурга была высказана идея отдать территорию трампарка под застройку. Планируется построить ряд коммерческих объектов, включая офисы и гостиницы, конгресс-центр, теле-фабрику и концертный зал — «Дворец искусств». Участок будет осваиваться дочерними структурами фирмы TriGranit[9][10]. Курировать проект было поручено вице-губернатору Алле Маниловой, которая в силу занимаемой должности зачастую использовала телефонное право, предупреждая освещение проблемы в СМИ. В частности, в августе 2010 года был отменён анонсированный сюжет в программе «Вести»[11][12].
- 27 декабря 2010 года были проведены общественные слушания по планам застройки ЗАО ЦММП «Телеград» территории парка[13][14][15][16]. Эти слушания стали самыми масштабными в 2010 году[13]. Были высказаны предложения изменить проект — построить здание в той части, что была застроена в советские годы, сделать планируемый к строительству дворец выше, но занимающим меньше места, а историческую часть — сохранить и благоустроить, но проект изменений не претерпел[17].
- Градозащитники обращались в Прокуратуру Петербурга, в Общественную палату и в Министерство культуры с требованием принять меры в связи с многочисленными грубыми нарушениями законодательства[18][19]. Письма в защиту наследия направили также Михаил Борисович Пиотровский и Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), 13 июля 2011 года с открытым письмом выступил кинорежиссёр Александр Сокуров[20].
- Правительство Санкт-Петербурга 11 июля 2011 года подписало соглашение о государственно-частном партнерстве между С-Петербургом и ЗАО «Инвестстрой» (структура TriGranit) о проектировании, строительстве и последующей эксплуатации общественно-делового центра «Дворец искусств»[21][22]. Финансовое соглашение и границы проекта будут прописаны и озвучены к 1 декабря 2011 года. В рамках соглашения о ГЧП, инвестору из городского бюджета планировалось возвратить до 15 млрд рублей инвестиций[23][24][25]. Однако условия соглашения — решить правовые вопросы к 1 декабря 2011 года — выполнены не были.
- 6 июня 2011 года градозащитникам при поддержке и Общества охраны памятников удалось провести альтернативную экспертизу и направить её в Минкульт на рассмотрение[8]. Однако на основании формальных ошибок Министерство отказалось рассматривать документ. Более того, подписанный замминистра А. Бусыгиным ответ заявителю был тут же переправлен в Смольный и предан огласке вместе с содержащимися в нём личными данными[26].
- В конце 2011 года команда нового губернатора Г. С. Полтавченко засомневалась в целесообразности реализации проекта «Дворец искусств». Более того, были высказаны предложения по сохранению исторического комплекса депо и организации на его основе технологического музея[27][28]. Создать последний, но с сохранением всех ангаров депо вызвался всё тот же «Тригранит»[29].
- 28 апреля 2012 года Правительство Санкт-Петербурга приняло постановление о прекращении соглашения о строительстве в рамках ГЧП общественно-делового центра «Дворец искусств»[30].
- В декабре 2013 года ЗАО «Телеград» признано банкротом. 22 января 2014 года Арбитражный суд отказал ЗАО «Телеград» по иску к Правительству и Комитету по строительству о признании незаконным отказа в предоставлении участка в 1,8 га. Однако инвестор по-прежнему имеет намерение возвести на западной половине трампарка коммерческую недвижимость с предоставлением уровня первых этажей "Горэлектротрансу" под троллейбусное депо.
Интересные факты
- Самый активный и влиятельный среди большевиков-трамвайщиков Александр Леонов, чьим именем и был назван парк, начинал свою трудовую деятельность в Миусском трамвайном парке Москвы[31], здание вагонного сарая которого созвучно архитектурному решению зданий депо Василеостровского парка.
- Проект депо Василеостровского парка стал первым крупным типовым проектом трамвайных парков в России.
Напишите отзыв о статье "Василеостровский трамвайный парк"
Примечания
- ↑ [photoarchive.spb.ru:9090/www/showObject.do?object=2007706240 Фотодокументы // Е 6450]
- ↑ [gov.spb.ru/press/foto/tram2909 Петербургскому трамваю — 100 лет]
- ↑ [www.fontanka.ru/2011/06/06/087/ В трампарке имени Леонова начали демонтировать пути]
- ↑ [www.ntv.ru/novosti/230674/ Трамвай дальше не пойдет]
- ↑ [www.tv100.ru/news/view/33719/ Петербуржцы против уничтожения трамвайного парка]
- ↑ [piter.tv/video/3186/ Достоевский — за трамвай! Потомок писателя вступился за музей электротранспорта]
- ↑ [www.regnum.ru/news/economy/1360726.html Санкт-Петербург перед выбором: «Телеград» или исторический Василеостровский трамвайный парк. Репортаж]
- ↑ 1 2 [www.tv100.ru/news/Tramvajnyj-park--pamjatnik-federalnogo-znachenija-41689/ Трамвайный парк — памятник федерального значения?]
- ↑ [gov.spb.ru/today?newsid=4479 07-12-2007 Администрация Санкт-Петербурга. Официальный сайт: В Будапеште подписано соглашение о реализации в Петербурге инвестиционных проектов]
- ↑ [www.regnum.ru/news/1127708.html «Фабрика грез» появится в Санкт-Петербурге, несмотря на кризис]
- ↑ [karpovka.net/2010/12/28/19662/ Застройка трамвайного парка на Васильевском начнется летом]
- ↑ [karpovka.net/2010/08/26/17104/ На Васильевском острове готовят к сносу трампарк имени Леонова]
- ↑ 1 2 [www.ntv.ru/novosti/214998/ Телекомпания НТВ. Официальный сайт | Новости НТВ | Сохранят ли памятники промышленной архитектуры]
- ↑ [www.fontanka.ru/2010/12/27/173/ Глава Василеостровского района на общественных слушаниях застройки трамвайного парка: Мы крайне заинтересованы в реализации планов инвестора]
- ↑ [www.regnum.ru/news/1360939.html Глава Василеостровского района Санкт-Петербурга считает, что жители одобряют «ТелеГрад» — Новости России — ИА REGNUM]
- ↑ [www.regnum.ru/news/economy/1360726.html Санкт-Петербург перед выбором: «Телеград» или исторический Василеостровский трамвайный парк. Репортаж — Экономика Новости — ИА REGNUM]
- ↑ [www.mr7.ru/news/city/story_37439.html?template=61 Слушания по трампарку на Васильевском острове: инвестор не прислушался]
- ↑ [www.rosbalt.ru/2010/12/28/805329.html Блокадники вступились за старинные трамваи]
- ↑ [www.baltinfo.ru/2010/12/26/Gradozaschitniki-trebuyut-ot-prokuratury-zapretit-snos-Vasileostrovskogo-tramvainogo-parka-179718 Градозащитники требуют от прокуратуры запретить снос Василеостровского трамвайного парка]
- ↑ [www.echomsk.spb.ru/interviews/proshu-valentinu-matvienko-ne-prinimat-nikakih-skoropolitelnyh-resheniy-po-spornym-arhitekturnym-proektam-ili-obektam-dalneyshaya-sudba-kotoryh-aktivno-obsuzhdaetsya-seychas-sredi-gradozaschitnikov-otkrytoe-pismo.html Открытое письмо Александра Сокурова к губернатору Валентине Матвиенко]
- ↑ [www.tv100.ru/news/view/42842/ В рамках Петербургского кинофорума подписано соглашение между городом и инвестором ]
- ↑ [www.regnum.ru/news/cultura/1424180.html#ixzz1Rp8m8ISF Соглашение о строительстве подписано, границы строительства не определены ]
- ↑ [www.vedomosti.ru/newspaper/article/257321/dvorec_dlya_odnogo#ixzz1IMollllD/ Дворец для одного]
- ↑ [www.dp.ru/a/2011/01/02/V_Peterburge_Dvorec_iskus В Петербурге Дворец искусств заменит трамвайный парк]
- ↑ [www.novayagazeta.spb.ru/2011/09/2/ Маниловские планы ставят под угрозу существование старейшего трамвайного парка]
- ↑ [karpovka.net/2011/07/05/23247/ В прессу раньше адресата попало письмо замминистра культуры, где тот якобы отказал градозащитникам в охранном статусе]
- ↑ [www.bn.ru/articles/2011/12/12/88439.html/ Город не будет финансировать строительство Дворца искусств на Васильевском острове]
- ↑ [www.fontanka.ru/2011/11/28/132// Георгий Полтавченко: Дворца искусств на Васильевском не будет]
- ↑ [www.dp.ru/a/2012/04/09/Ostrov_vezenija_v_Peterbur/ ДП от 11.04.2012: Проект реновации территории трамвайного парка обретает новое дыхание]
- ↑ [www.baltinfo.ru/2012/05/13/Smolnyi-prekraschaet-soglashenie-o-GChP-po-stroitelstvu-Dvortca-iskusstv-na-Vasilevskom-ostrove-278105 Смольный прекращает соглашение о ГЧП по строительству «Дворца искусств»]
- ↑ [www.modernlib.ru/books/godes_yakov/etot_noviy_stariy_tramvay/read_4/ Я. Г. Годес Этот старый новый трамвай. Л., Лениздат, 1982]
Ссылки
- [www.voopik.spb.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=831:090411-------trigranit-development-corporation&catid=116&Itemid=59 Санкт-Петербургское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры] Обращение Шандору Демьяну
- [www.save-spb.ru/page/houses/houses/vasileostrovskii_trampark.html Независимое движение Живой город] Трамвайный парк № 2 на Васильевском острове и Музей электротранспорта Санкт-Петербурга.
- [palace.asi-spb.ru/ru Проект Дворца Искусств] Официальный сайт
Отрывок, характеризующий Василеостровский трамвайный парк
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
