Сахновский, Василий Григорьевич
Поделись знанием:
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
(перенаправлено с «Василий Григорьевич Сахновский»)
| Василий Сахновский | |||
 | |||
| Профессия: |
театральный режиссёр, педагог, театровед | ||
|---|---|---|---|
| Театр: |
Театр им. В. Ф. Комиссаржевской, | ||
| Награды: |
| ||
Василий Григорьевич Сахновский (1886—1945) — русский советский театральный режиссёр, театровед, педагог. Народный артист РСФСР (1938). Доктор искусствоведения (1939).
Содержание
Биография
Учился на философском факультете Фрайбургского университета (1904—1907); окончил историко-филологический факультет Московского университета (1910). С 1907 года писал статьи на литературные и театральные темы, печатался в журналах «Студия», «Маски» и других (1912—1914). С 1912 года работал в Студии Ф. Ф. Комиссаржевского (с 1914 года — Театр им. В. Ф. Комиссаржевской) лектором, затем — режиссёром-педагогом.
В 1919 году организовал Государственный показательный театр, закрытый в следующем году.
В 1922—1926 годах был художественным руководителем Московского драматического театра, Театра комедии (бывший Театр Корша). В 1923 году воссоздал Театр им. В. Ф. Комиссаржевской (театр распался в сезон 1925/26). В 1926 году снял свой единственный фильм «Крестовик».
В 1926 году Василий Сахновский был приглашён во МХАТ; в 1932 году стал заместителем директора театра по художественной части, в 1937-м — заведующим художественной частью. В 1941—43 гг. был репрессирован. С 1943 года был членом художествено-режиссёрской коллегии МХАТа.
Педагогическая деятельность
В 1926 году занимался с молодыми режиссёрами и художниками при ГАХН. С 1933 года декан режиссёрского факультета ГИТИСа и заведующий кафедрой режиссуры. С 1943 года — художественный руководитель Школы-студии им. В. И. Немировича-Данченко МХАТ.
Режиссёрские работы
Театр им. В. Ф. Комиссаржевской
- 1914 — «Димитрий Донской» В. А. Озерова (совместно с Ф. Ф. Комиссаржевским)
- «Ванька ключник и паж Жеан» Ф. К. Сологуба (1916)
- «Скверный анекдот» по Ф. М. Достоевскому (1916; возобновлен в 1924 году)
- «Реквием» Л. Н. Андреева (1917)
- «Лулу» («Ящик Пандоры») Ф. Ведекинда (1918)
- 1924 — «Женщины в Народном Собрании» Аристофана
- 1924 — «Мертвые души» по Н. В. Гоголю
Московский драматический театр
- «Великая Екатерина» Б. Шоу
- «Гроза» А. Н. Островского
- «Самое главное» Н. Н. Евреинова
- «Полубарские затеи» А. А. Шаховского
- «Благочестие» П. Мериме
Постановки во МХАТе
- «Унтиловск» Л. М. Леонова (1928)
- «Дядюшкин сон» по Ф. М. Достоевскому (1929, худ. рук. постановки В. И. Немирович-Данченко)
- «Взлет» Ф. А. Ваграмова (1930)
- 1932 — «Мертвые души» (худ. рук. пост. К. С. Станиславский)
- «Егор Булычев и другие» М. Горького (1934, худ. рук. пост. В. И. Немирович-Данченко)
- «Анна Каренина» по Л. Н. Толстому (1937, совм. с Немировичем-Данченко)
- «Половчанские сады» Л. М. Леонова (1939)
- «Трудовой хлеб» А. Н. Островского (1940; совместно с А. Н. Грибовым)
- «Школа злословия» Р. Б. Шеридана (1940, совместно с П. С. Ларгиным))
Постановки в других театрах
- 1918 — «Стенька Разин» В. В. Каменского — во Дворце Октябрьской революции (б. Театр Суходольского в Эрмитаже)
- 1918 — «Карманьола» Г. И. Чулкова по драме П. Эрвье (там же)
- «Дон Карлос» Ф. Шиллера (Показательный театр)
- «Дух Земли» Ф. Ведекинда (там же)
- «Алхимик» Б. Джонсона (там же)
- «Шейлок» («Венецианский купец») У. Шекспира (1926, Государственный белорусский еврейский театр)
- «Волки и овцы» А. Н. Островского (1926, бывший Театр Корша)
- «Последняя жертва» А. Н. Островского (Театр Красной Армии, 1935)
Книги и статьи В. Г. Сахновского
- Захолустье. М., 1915.
- О Станиславском. Сб. воспоминаний. М., 1948.
- И. М. Москвин // Ежегодник МХАТ. 1946 г. М., 1948.
- В. В. Лужский // Ежегодник МХАТ. 1946 г. М., 1948.
- Художественный театр и романтизм на сцене. М., 1917.
- Работа режиссёра. М.—Л., 1937.
- Режиссура и методика её преподавания, М.—Л., 1939.
- Мысли о режиссуре. М.—Л., 1947.
- Театр А. Н. Островского, М., 1919.
- Крепостной усадебный театр. Л., 1924.
- Игра и спектакль // В спорах о театре. М., 1913.
- Достоевский и театр // Культура театра. 1922. № 1-2.
- Работа над спектаклем «Егор Булычев и другие» // К постановке «Егор Булычев и другие» М. Горького. М., 1934.
- О спектакле «Мертвые души» // К спектаклю. Н. В. Гоголь. «Мертвые души». М., 1937.
- Работа над спектаклем «Анна Каренина» // Л. Н. Толстой. Анна Каренина. Сцены из романа. М., 1938.
- О путях воспитания режиссёрской смены // Записки Гос. ин-та театральн. иск-ва. М.—Л., 1940.
- А. Н. Островский на сцене МХАТ // Ежегодник МХАТ. 1943 г. М., 1945.
- Режиссёрские комментарии к пьесам А. Н. Островского:
- «На всякого мудреца довольно простоты». М., 1931.
- «Бедность не порок». М., 1935.
- «Свои люди — сочтемся» и «Бешеные деньги». М., 1937.
- Неизвестный театральный манифест. Сахновский В.Г. Театральное скитальчество. Публ., вст. ст. и коммент. В.В. Иванова // Мнемозина. Документы и факты из истории отечественного театра ХХ века. Вып. 4 / Ред.-сост. В.В. Иванов. М.: Индрик, 2009. C. 180–277. ISBN 978-5-91674-027-1
- Опыт театрального самоописания. Сахновский В.Г. Театр имени В.Ф. Комиссаржевской. К пятилетию его художественной работы. 1914–1919. Публ., вст. ст. и коммент. В.В. Иванова // Мнемозина. Документы и факты из истории отечественного театра ХХ века. Вып. 4 / Ред.-сост. В.В. Иванов. М.: Индрик, 2009. С. 278–301. ISBN 978-5-91674-027-1
- В.Г. Сахновский о Вс.Э. Мейерхольде. Публ., вст. ст. и коммент. В.В. Иванова // Мнемозина. Документы и факты из истории отечественного театра ХХ века. Вып. 4 / Ред.-сост. В.В. Иванов. М.: Индрик, 2009.С. 352–370. ISBN 978-5-91674-027-1
Напишите отзыв о статье "Сахновский, Василий Григорьевич"
Литература
- [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/SAHNOVSKI_VASILI_GRIGOREVICH.html Сахновский, Василий Григорьевич] // Энциклопедия «Кругосвет».
- Горчаков Н. М. В. Г. Сахновский // Сахновский В. Мысли о режиссуре. М.—Л., 1947.
- Виленкин В. Я. Памяти В. Г. Сахновского; Горчаков Н. М. В. Г. Сахновский. Жизнь и творчество // Ежегодник МХАТ. 1945. Т. 1. М., 1948.
- Марков П. А. Василий Григорьевич Сахновский // Театр. 1976. № 5.
- В.Г. Сахновский в Художественном театре (1926–1945). Театральный роман в письмах и дневниках. Приложение: Дело № 3458 / Публ., вступ. статья и коммент. В.В. Иванова // Мнемозина. Документы и факты из истории отечественного театра XX века /Ред.-сост. В.В. Иванов. М.: Индрик, 2014. Вып. 5. С. 495–681. ISBN 978-5-91674-321-0
Отрывок, характеризующий Сахновский, Василий Григорьевич
– Ну так что же?– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
