Костенецкий, Василий Григорьевич

Василий Григорьевич Костенецкий
Портрет В.Г.Костенецкого мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	1766(1766)
Дата смерти	1831(1831)
Место смерти	Петербург, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1786—1831
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Отечественная война 1812 года, Война шестой коалиции
Награды и премии	ордена Георгия 3-го кл., Св.Анны 1-й ст. с алмазами, Владимира 2-й ст., почетный кавалер Иоанна Иерусалимского; прусские Пур ле Мерит и Красного Орла 2-й ст., австрийский Леопольда 2-й ст.; золотая шпага «за храбрость» с алмазами

Василий Григорьевич Костенецкий (1766—1831) — генерал-лейтенант, герой Отечественной войны 1812 года.

Биография

Из дворян Черниговской губернии.

Поступил 11 сентября 1779 года в артиллерийский и инженерный (позже 2) кадетский корпус. По его окончании 12 мая 1786 года выпущен штык-юнкером во 2-й Канонирский полк.

Боевое крещение получил при штурме Очакова в 1788 году и произведён в подпоручики. В 1796 году был назначен командиром формирующейся роты конной артиллерии. В 1798 году был произведён в полковники и переведён в лейб-гвардии Конную артиллерию. Отлично проявил себя в 1805 году под Аустерлицем, награждён 24 февраля 1806 года орденом Св. Георгия 4-го кл. № 680

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении 20 ноября при Аустерлице против французских войск.

Сражался под Гейльсбергом и Фридландом в 1807 г., 16 марта 1808 года получил чин генерал-майора.

В начале 1812 года 6-й пехотный корпус, в котором Костенецкий командовал артиллерией, входил в состав 1-й Западной армии. Отличился при обороне Смоленска.

В Бородинском сражении первоначально возглавлял пехотную бригаду из Либавского и Софийского полков, а после гибели генерала А. И. Кутайсова командовал всей артиллерией.

«После убитого генерал-майора графа Кутайсова командовал всею артиллериею и благоразумным распоряжением оной делал неприятелю большой вред»

— М. И. Кутузов. Из характеристики В. Г. Костенецкого в рапорте с представлением списка генералов, отличившихся при Бородине

20 октября 1812 года был награждён орденом Св. Георгия 3-го кл. № 246

В награду за мужество и храбрость, оказанные в сражении против французских войск 26-го августа при Бородине.

В ходе Бородинского сражения произошел эпизод, весьма характерный для Костенецкого. В разгар боя на одну из батарей ворвались польские уланы и начали рубить канониров. Находившийся поблизости Костенецкий бросился на выручку последним и, не удовлетворившись саблей, начал валить врагов орудийным банником. Одним ударом он сбросил с лошади ближайшего улана, затем, ринувшись в толпу, повергал на землю одного неприятеля за другим до тех пор, пока банник не сломался. Следуя примеру начальника, артиллеристы кто чем мог отбивали атаку улан и через несколько минут уже вновь открыли огонь.

Удача в этой рукопашной схватке подсказала Костенецкому мысль предложить Александру I ввести в артиллерии железные банники вместо деревянных. «Железные банники у меня могут быть, — отвечал на это предложение император, — но откуда взять Костенецких, чтобы владели ими». Прославленный в рукопашных схватках, Костенецкий был не только лихим рубакой. В Тарутинском лагере он подал М. И. Кутузову докладную записку, в которой изложил своё мнение о необходимости заставить войска Наполеона отступать из России по старой Смоленской дороге.

При отходе к Москве Костенецкий был назначен начальником артиллерии арьергарда. Отличился в сражениях при Спас-Купле, у Малоярославца и Красного. В представлении к награждению шпагой с алмазами «За храбрость» за дело при селении Чернишня у Спас-Купли 22 сентября 1812 года М. И. Кутузов указывал: «Во все авангардные дела, равно и в сие сражение, командуя всеми батареями, хорошими своими распоряжениями устраивал оные на выгодных местах и, действуя с отличной неустрашимостью, наносил неприятелю великий вред».

В заграничных походах 1813—1814 годов командовал артиллерией различных корпусов, находился во всех основных сражениях этих кампаний и получил несколько наград. Особенно отличился он под Дрезденом, где его распорядительностью было спасено около ста пятидесяти орудий, завязнувших на непроходимой, казалось, дороге. При Бар-сюр-Об, встав во главе трех пехотных полков и нескольких эскадронов кавалерии, генерал отразил нежданное нападение французов. Произведён в чин генерал-лейтенанта 28 января 1826 года.

Отличаясь личной скромностью, Костенецкий не искал признания своим заслугам. По небрежности в делопроизводстве его три раза награждали саблей «За храбрость» и два раза орденом Анны первой степени, то есть три раза он практически был обойден наградами. За бои в марте 1814 г. за Париж награждение бриллиантовыми знаками к ордену св. Анны 1-й степени было заменено благоволительным рескриптом. Помимо незаурядной физической силы — он один поднимал пушку, легко ломал подковы, рывком за хвост валил наземь любого коня — и храбрости, Костенецкий был известен чисто спартанской строгостью житейского уклада. Он не признавал иной обстановки своей комнаты, кроме простого стола и лавок, на одной из которых спал. Обливание холодной водой в летнее время и обтирание снегом зимой составляли его утренний туалет. Простота и добродушие в обращении с подчиненными и редкостная щепетильная честность по отношению к казенным средствам дополняли характер этого незаурядного человека.

В 1831 году он заразился во время эпидемии холеры и скоропостижно скончался в возрасте около шестидесяти пяти лет. [из переписки братьев Константина Яковлевича и Александра Яковлевича Булгаковых за 1831 год: 8 июня: «Генерал Костенецкий умер, тот, что влюблялся во всех невест. Был хороший генерал, но в общении большой оригинал». 13 июля: «Кто же не знает Костенецкого? В сражениях остался цел, а умер от холеры». — «Русский архив», 1903, т. III, с.566; там же, 1902, т.1, с.74] Следовательно, В. Г. Костенецкий умер не позднее 8 июня 1831 г. Дата «6 июля», вероятно, это момент исключения из списков в связи со смертью.

Ссылки

• [www.museum.ru/1812/Persons/slovar/sl_k40.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 432-433.
• [adjudant.ru/cadet/0805.htm В. М. Крылов. Кадетские корпуса и российские кадеты. ВАСИЛИЙ ВЕЛИКИЙ]
• Глинка В.М., Помарнацкий А.В. Костенецкий, Василий Григорьевич // [www.museum.ru/museum/1812/Persons/RUSS/t_k40_vg.html Военная галерея Зимнего дворца]. — 3-е изд. — Л.: Искусство, 1981. — С. 123-125.
• [www.memoirs.ru/rarhtml/1347Kostenecki.htm Костенецкий Я. И. Василий Григорьевич Костенецкий. 1780—1831. // Русская старина, 1875. — Т. 12. — № 2. — С. 407—413.]
• Пикуль В. С. Исторические миниатюры. Конная артиллерия - марш-марш. М., 1977
• Картина «Подвиг Генерала Костенецкого» [gallerix.ru/album/Averjanov/pic/glrx-1797046273] [www.1812panorama.ru/virtual/borodino11_06.html], А. Ю. Аверьянов, 1993
• Костенецкий, Василий Григорьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Списки черниговского дворянства. 1783 г. — Лз II. => значится «Василий сын Григорьев Костенецкий, 17 лет». Следовательно, год рождения В. Г. Костенецкого [1766].

Отрывок, характеризующий Костенецкий, Василий Григорьевич

Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.